Эдик присмотрелся, но ничего такого не увидел.
— Дома лучше, — вспомнил он родную Березовку. — У нас никто не посмел бы оставить наследство псу.
— Дома лучше, — подтвердил новгородец.
— Что вы читаете? Это иностранная газета?
— Да, это греческая газета.
— А что в ней пишут?
— Разное… Вот, например… На Кипре, рядом с поселком Эпископи, раскопали руины древнего дома. Когда мы будем на Кипре, вы все внимательно рассмотрите, Эдик. Я на вас полагаюсь. Пишут, там найдены останки людей и лошади. Похоже, дом завалило при землетрясении, случившемся глубокой ночью, не менее чем шестнадцать веков назад.
— А как узнали, что ночью?
— Рядом со скелетом лошади лежал фонарь.
— Зачем лошади фонарь? — удивился Эдик.
Новгородец не ответил. Он уже привык к образу мышления Эдика. Он спросил:
— Вы задумывались когда-нибудь о Будущем? Хотелось бы вам побывать в Будущем, выяснить, что с вами там может случиться?
— Вот еще! — обиделся Эдик. — Там, в Будущем, я, наверное, облысею, а волосы не цветы, их заново не посеешь. Зубы, например, не проблема, у меня есть знакомый дантист, но волосы… — Эдик задумчиво сплюнул за борт, метя в пролетающую на уровне борта чайку. — Волосы не сохранишь. Если уж куда заглядывать, так это в прошлое.
— Почему?
— Да они там, сами подумайте, что знали? Жгли костры, гонялись пешком за дичью. А у нас телевизоры, спутники, вот лодка-казанка. Книги еще… — на всякий случай покосился он на писателя. — Мы бы любому древнему греку дали сто очков вперед, хоть какой будь умный!
— А еще… — опасливо хихикнул Эдик. — Взяли моду на мечах драться, варвары!
Эдика Пугаева очень задели и фонарь, найденный при погибшей лошади, и роскошная вилла, в которой скучал одряхлевший пес богатого покойного грека Пападопулоса. Особенно последнее задело.
Вот ведь он, Эдик Пугаев, живет в Березовке в неплохом, конечно, но, в общем, в обычном доме, и все удобства у него во дворе, а тут целая вилла, а занята только псом!
«Нет! — твердо решил Эдик. — Я у этих проклятых капиталистических частников обязательно откусаю что-нибудь такое! Тем более товарец для ченча у меня есть.»
Он, правда, не сразу решил, что именно такое хорошее откусает он у проклятых капиталистических частников.
В Стамбуле, например, Эдику ужасно понравилась историческая колонна Константина Порфирородного. На вершине ее когда-то сиял огромный бронзовый шар, но на шар Эдик опоздал — шар еще в XIII веке хищники-крестоносцы перечеканили на монеты. Но в конце концов можно обойтись и без бронзового шара, колонна сама по себе хороша. Непонятно только, сколько карандашей или расписных деревянных ложек потребует за колонну глупый турок, приставленный к ней для охраны, и как отнесутся земляки Эдика к тому, что вот на его, пугаевском, огороде будет возвышаться такая знаменитая, такая историческая колонна?
