Жеребьевка тянется долго, участки должны соответствовать количеству душ в хозяйстве, иногда приходится тащить жребий и по второму и по третьему разу…
Мужики нервничают, устали от ожидания и зависти, не будь Быстрова, давно бы передрались. Довольны игрой мальчики, они преисполнены важности, в их руках судьба успенских мужиков. Быстров зорко наблюдает за порядком.
Справедливость — оружие слабых, за справедливость ратуют бедные и слабые, Мотька всех может перекричать, но до последней минуты не верит, что ей дадут землю на равных правах с Устиновым, но вот доходит очередь до нее, и ей дают не только на покойника-мужа, но и на двух сыновей, и даже на девку, на которую она уж никак не рассчитывала получить, и земля достается не так чтобы очень уж плохая, не хуже, чем другим, и недалеко от дома, и Быстров становится для нее олицетворением справедливости…
И для Устинова происходит чудо: Славушка опускает руку в шапку и вытаскивает сороковой номер, под этим номером значится земля за Кривым Логом, по второму разу номер вытаскивает Колька, и второй участок выпадает Устинову опять же за Кривым Логом; правильно говорится, богатому деньги черти куют, на такую удачу Филипп Макарович никак уж не мог надеяться.
Дележ окончен.
— Все, — облегченно говорит Быстров.
— Чего уж справедливее, — скрепляет приговор Устинов.
Поздно, одну «молнию» уже погасили, выгорел керосин, давно пора по домам.
— Объявляю собрание закрытым, — говорит Быстров. — Счастливо оставаться, товарищи.
Но именно он остается в школе, мужики скопом вываливаются на улицу, — Быстров приучил себя доводить дело до конца.
— Завтра утречком перепишите — и в исполком, — наставляет он Устинова и Егорушкина, еще раз просматривая список. — Чтоб никаких изменений.
— А к чему? — успокаивает Устинов. — Не может быть лучше…
У двери стоит насупленный Евгений Денисович, но и его не обходит вниманием Быстров.
— Ничего, ничего, не обижайтесь, добавлю вам керосина, есть еще лишек на складе.
Притворно цыкает на мальчиков:
— А вы чего тут, галчата? По домам, по домам! А то ваши матери мне завтра холку намнут…
Мальчики давно готовы дать деру, да совестно Быстрова, он доверил им дележ земли, а они, не успела кончиться сходка, будто маленькие дети, заморгали глазами и спать. Но если сам гонит…
— Спокойной ночи, Степан Кузьмич!
— Спасибо, ребята…
На улице темень, хоть глаз выколи, только шум какой-то, точно что-то топчется во тьме. Да и впрямь топчется, грузное, тяжелое, пыхтит и сопит, живое месиво…
