Славушка узнал дорогу в Нардом сразу по приезде в Успенское, туда свезли все уцелевшие помещичьи библиотеки.
По воскресеньям в Нардоме любительские спектакли, участвует в них местная интеллигенция, режиссер — Андриевский, аккомпаниатор — Кира Филипповна. Мужики после спектакля уходили. Начинались танцы. Скамейки и стулья в коридор, под потолок лампу-"молнию". Дезертиры и великовозрастные ученики приглашали юных поповен. Тускло светила «молния», шарканье ног сливалось с музыкой. Андриевские играли в четыре руки, она на пианино, он на фисгармонии. Танцевали краковяк, падеспань, лезгинку.
Ти-на, ти-на, ти-на,
Ти-на, ти-на, ти-на…
Бренчало пианино. Тяжело вздыхала фисгармония.
Карапет мой бедный,
Почему ты бледный?
Потому я бледный,
Потому что бедный…
Молодежь расходилась запоздно, когда выгорал керосин. Лампа коптила, мигала, и Виктор Владимирович объявлял:
— Гаспада, папрашу… Экипажи поданы!
Снег блестел в голубом лунном свете. Узкие дорожки убегали за черные кусты. Выходили скопом и разбредались. Перекликались, как летом в лесу. Славушка пристраивался к одноклассницам, но они уходили от него, он был еще мал и не интересовал девушек. В одиночестве шагал он по широкой аллее.
Где-то в мире происходили невероятные события, но в Успенском каждый следующий день напоминал предыдущий. Лишь изредка какие-нибудь неожиданности нарушали размеренный ход жизни. Ученики приходят утром в школу, а Иван Фомич зачитывает приказ, полученный из волисполкома:
— "По случаю предательского убийства товарища Карла Либкнехта занятия в школах отменяются и объявляется траурный день, по поводу чего предлагается провести митинг в честь всемирной пролетарской революции…"
Иван Фомич ослушаться Быстрова не осмеливался.
— Объявляю митинг открытым, — говорил директор школы. — Предлагаю исполнить «Варшавянку»!
— Славка, пойдем?
— Куда?
— На сходку.
Колька как-то приглашал уже Славку на сходку, но тот застеснялся, не пошел, побоялся — прогонят.
— А чего мы там не видали?
— Драться будут.
Драться — это уже интересно.
— Ты уверен?
— Землю делят, обязательно передерутся.
Посмотреть, как дерутся, всегда интересно.
— А пустят?
— Да кто там смотрит…
— Павел Федорович-то? Он все замечает!
— Да ён сюды не ходит, ваших земля на хуторе, а хутор за Дуровским обчеством числится…
Луна краешком выползла из-за туч, вся в черных потеках — невзрачная деревенская луна.
В холодную погоду мужики собираются в начальной школе, в первой ступени, как теперь ее зовут, возле церкви. Во вторую ступень Иван Фомич мужиков не допускает: «Будете мне тут пакостить», — а Зернов заискивает перед мужиками, он не только учитель, он завнаробразом, член волисполкома, не выберут — сразу потеряет престиж.
