Меня провели на третий этаж и втолкнули в комнату с изящной, но надежной решеткой на окне. Среди сейфов и дисплеев восседал краснолицый мужчина в штатском.
— Здравствуйте, — нахально сказал я ему.
— Почему носите оружие? Где взяли? — рявкнул он вместо ответного приветствия.
— Нашел на улице, — сказал я. Терпеть не могу, когда на меня рявкают, особенно такие вот краснолицые. — Валялось на тротуаре, знаете ли.
— Обыскать! — рявкнул он.
Я поднял над головой скованный руки, и мои провожатые накинулись на меня с проворством опытных скокарей. Добычу они выложили на стол перед шефом, тот покопался в ней, отодвинул в сторону житейские мелочи авторучку, зажигалку, карманный путеводитель, ключи. Наступила напряженная тишина.
Ситуация сложилась пикантная. Перед ним лежали три документа, все с моей фотографией, и все на разные фамилии. Зеленая книжечка обозревателя «Географического еженедельника», бордовая книжечка криминальной полиции, которую я из-за переполоха с оживающими непоседливыми трупами забыл вернуть Зипперлейну, а он забыл ее забрать, и, наконец, удостоверение сотрудника МСБ, прямоугольник из особого сплава, защищенный от подделки кое-какими хитроумными способами. Краснолицый их, без сомнения, знал. Он жестом указал мне на стул, придвинул белую коробочку акустического анализатора.
— Сижу за решеткой в темнице сырой, — сказал я, наклоняясь к прибору.
Спектр голоса столь же уникален и неповторим, как отпечатки пальцев. Краснолицый пару минут забавлялся с дисплеями и сверхсекретными кодами. Потом жестом приказал молодому поколению снять с меня наручники и выметаться.
— Радужку проверять будете? — спросил я.
— Нет нужды. Мне извиняться?
— Ладно уж, — великодушно сказал я, распихивая по карманам свое добро. — Спишем на издержки вредного цеха. Лучше объясни, к чему такие предосторожности?
— Вы — Голем?
— Так точно.
— У нас неспокойно, — сказал он. Вынул из стола пачку фотографий и веером, словно опытная цыганка, стал раскладывать передо мной. — Все они здесь. Вот… вот… вот…
Я узнал многих старых знакомых — главарей, атаманов подполья. Едва ли не с каждым у меня нашлось бы о чем побеседовать и немедленно.
— Вот так, — сказал он. — По неполным сведениям, — в городе до двухсот их мальчиков с оружием. Целый зверинец. Дело пахнет «концертом». Притом не простым «концертом», понимаете? И вот теперь полковник Артан, он ткнул себя большим пальцем в грудь, — сидит и ломает голову, чего от них ждать. Ломает совместно с Конни Чавдаром. На днях мы перехватили шифровку от Дикого Охотника к Дальрету, и в ней Охотник с несвойственным ему пафосом, едва ли не поэтическим слогом сообщает, что они собираются провернуть «небывалое» по масштабам, поистине «эпохальное дело», в результате чего «нынешняя система правления рухнет навсегда, и мы будем господами мира». Я цитировал подлинник.
