— Смелость города берет, а рыбачью посудину возьмёт и подавно!
Теперь осталось дождаться восточного ветра. С этим ветром на море ляжет туман — надёжное укрытие для беглецов.
…Желанный ветер подул через два дня. Прильнув к узенькому окошку, Головнин видел, как, медленно переваливая через взгорья, заволакивая овраги и перелески, с моря неторопливо полз тяжёлый, сизый туман.
Лица моряков были попрежнему суровы, но стали как будто светлее. Теперь нужно было окончательно условиться о часе побега. Они покинут темницу сразу же после полуночи, чтобы к утру быть уже далеко… Вскоре Головнин увидел Мура.
— Счастье нам улыбается, мичман, — сказал он. — Заметили, какая погода? Мы будем на свободе через несколько часов!
— Это… серьёзно? — будто о чем-то незначительном, спросил Мур, не глядя на капитана.
Головнин почувствовал, как тревожно ударило сердце.
— Вы в курсе дела, мичман. Я назначаю час…
Мур усмехнулся небрежной, деланной усмешкой.
— И даже назначаете час освобождения? О, волшебники! Но прекратите шутки, капитан. Неужели вы до сих пор считали меня глупцом?
Головнин шепнул ему, показав глазами на караульного:
— Тише!..
Но Мур нарочно повысил голос:
— Я хочу, чтобы это знали все: и вы, и Хлебников, и матросы. Я никуда с вами не пойду. Слышите? И больше не приставайте ко мне с вашими благоглупостями. У меня нет ни малейшего желания болтаться с петлёй на шее…
Из тёмного угла к ним неслышно шагнул Хлебников.
— Это… это предательство!.. Вы способны предать, мичман?
Быстро и воровато, будто опасаясь удара, Мур взглянул на его руки. Этот простоватый, не блиставший образованием штурман давно уже вызывал у него неприязнь. Теперь ему хотелось уколоть штурмана как можно больнее. Он тихо засмеялся.
— Вы называете это предательством, голубчик? В вас чувствуется опытный заговорщик. Я частенько прислушивался к вашим разговорам с матросами и спрашивал себя: а не из тех ли вы мужиков, что барские поместья поджигали? Вот вы смутились… Значит, верно? Подслушивать секреты — это уже предательство, Хлебников. Пытаться поссорить меня с капитаном — жалкая, плебейская выходка… Впрочем, я не собираюсь обучать вас правилам приличия. Были бы мы на свободе, и оказались бы вы дворянином, я просто отвесил бы вам пощёчину, мужик!..
Он резко обернулся, собираясь отойти в сторону, но капитан удержал его за локоть.
— Я повторяю вопрос штурмана: вы способны на предательство, Мур?
Мичман нервно передёрнул плечами, с усилием высвободил локоть:
