– Крестоносцы? Какие крестоносцы?.. Ах, эти. Которые на Центральный Рынок собрались, – он махнул рукой. – Да ну, ерунда это. Наша гвардия цела, не знаешь?
– Не знаю.
– А президент?
– Ваш?
– Чей же еще?
– Говорят, умер.
– Ну?! – Валек возликовал. – Вот здорово! Что ж ты сразу не сказал?!
Я промолчал.
– Теперь мы им покажем! – весело крикнул Валек. – Не глупи, сынок, айда со мной, я запишу тебя в гвардию.
– Вице казнили, – напомнил я.
– Какого вице? – непонимающе спросил Валек.
– Вице-президента твоего.
– Моего? Ну и что? Это ерунда, сынок, это глупости, – он махнул рукой. – Главное, что старый козел сдох. Наша взяла. Вице-президента можно найти нового. Мы теперь живо приберем их к рукам.
Кого «их», я не понял. Я молча смотрел, как он поднимался по разваливающейся лесенке вверх и весело насвистывал гвардейский марш.
Открылась и закрылась сколоченная из широких досок дверь, я остался один.
Я вернулся к ящику, на котором горела свеча, и сел на скрипучий колченогий табурет. Мне не хотелось наверх. Я сидел и смотрел на ровный желтый язычок пламени. Я думал о бродяге. О птицах, которых он редко видел и которые появились над ним в час его смерти. О доме и о свалке. О Сатанинской пристани. О...
– Уйди отсюда, оставь этот город за спиной...
Голос бродяги прозвучал так реально и близко, что я содрогнулся. Язычок свечи качнулся от моего движения.
– Оставь этот город за спиной.
Оставить город? Уйти? На Сатанинскую пристань? То есть, на железнодорожный вокзал? Дрожь пробрала меня до костей, на лбу выступил холодный пот, словно я уже стою на перроне в полной тишине и жду поезда, а передо мной лежат рельсы, ведущие из никуда в никуда.
«... Ноги будто примерзли... ледяные когти... хватают за сердце... ледяное дыхание... дыхание...»
Ледяное дыхание...
Я задул свечу и поднялся. Хочу я наверх или нет, но не сидеть же вечно в погребе. Я ощупью нашел лестничные перила.
Дом был пуст, ни матери, ни рыжего Валека, видимо, ушли: мать – во дворец, Валек – в казарму.
«...Уйди отсюда, уйди со свалки, оставь этот город за спиной...»
Я вышел на крыльцо и замер от неожиданности: в воротах стояла Моя Девушка. В первое мгновение мне показалось, что она голая. Солнце светило ей в спину, и платье просвечивало насквозь, словно его не было, а была лишь дымка, прозрачное облачко вокруг ее хрупкой фигурки.
– Ты... – я растерялся. Эти несколько дней я провел без нее, у меня было чувство, что она исчезла.
– Ты где пропадал? – спросила она. – Почему не приходил?
