У ее плеча раздался тихий щелкающий звук. Летти открыла глаза и увидела, что Рэнни отламывает изящный розовый цветок от изогнувшегося побега. Его лицо было очень серьезно. Он оборвал нижние листья, ловко сбил один за другим шипы и некоторое время стоял с цветком в руках. Потом, склонив голову в легком поклоне, он преподнес ей тугой, наполовину распустившийся бутон.
— Это вам, мисс Летти.
— Мне?..
В голосе ее звучало недоверие: она не привыкла к подаркам от мужчин. То, что он преподнес ей розу и назвал по имени, даже с уважительным «мисс», вызвало у нее неспокойное чувство какой-то излишней близости.
— Эта роза похожа на вас.
Она пристально смотрела ему в лицо, стараясь угадать, нет ли в этом знаке внимания какой-нибудь неуловимой двусмысленности. Но Рэнни встретил ее взгляд с таким обезоруживающим простодушием, что Летти сразу успокоилась.
В его жесте было что-то от старомодной южной галантности, и она решила, что нетактично подвергать сомнению его намерения и отказываться от такого подарка. Летти приняла розу и поднесла ее к лицу, чтобы вдохнуть аромат. В то же время она была настороже и думала о причине такого подарка. Если и имела место какая-то причина, помимо мгновенного порыва или какого-нибудь полузабытого приема из искусства флиртовать, она не была очевидна.
Рэнсом Тайлер был хорошим гидом. Он объяснял предназначение комнат и строений коротко, простыми фразами, но очень толково, отвечал на вопросы точно, без ненужных подробностей. Он хорошо знал дом и Окрестности, и это Летти не удивляло, ведь Сплендора была его родным домом. Удивляло другое: его спокойная рассудительность. Может быть, тетушка Эм преувеличивает и он не так уж болен?
Как бы то ни было, что-то в этом мужчине-ребенке завораживало. Летти не могла не смотреть на него: Рэнни был по-настоящему красив. В том, как он держался, была такая уверенность, такая гордость, что, несомненно, являлось наследием прошлых лет. Сейчас в нем была заметна усталость, а в глазах порой блуждали странные огоньки. Голос его был низким и мягким; когда он улыбался, в уголках появлялись морщинки, и на них почему-то было больно смотреть. Летти призналась себе, что ей интересно его слушать, что он для нее — просто любопытный пример обучаемости, способности мыслить при умственных отклонениях. Ее интерес к нему был естественным интересом учительницы.
— Рэнни, а вы… читаете? Я имею в виду — после ранения?
— Немного.
— Но вы узнаете слова, буквы?
