В свете всего вышесказанного Соловьев поставил перед конференцией три задачи: проанализировать причины трагической ситуации, в которой оказалось человечество, попытаться поставить диагноз самой ситуации и подумать о противоядиях.
Сделав паузу, он обвел своих слушателей осуждающим взглядом, словно именно их винил в печальном состоянии мира. Потом, взглянув на Клэр, сказал совсем другим, небрежным тоном:
— Вот, собственно, и все. Разве что напомнить вам об одном письме, направленном в августе 1939 года президенту Франклину Делано Рузвельту Альбертом Эйнштейном. Письмо было коротенькое, дурно написанное. Начиналось оно так: “Некоторые из последних работ Э. Ферми и Л. Сциларда, полученных мной в рукописном виде, позволяют полагать, что в ближайшем будущем элемент уран может быть превращен в новый мощный источник энергии… Одной бомбы такого типа… взорванной в порту… может хватить для уничтожения всего порта вместе с окружающей территорией…”
То было, возможно, важнейшее письмо во всей человеческой истории. Думаю, ныне ситуация не менее критическая, чем в момент, когда Эйнштейн взялся за перо. На самом деле у письма был коллективный автор: итальянец Ферми, два венгра — Сцилард и фон Вейнер, — выходец из Германии Эйнштейн. Они образовали что-то вроде комитета действия. Конечно, в физике легче достичь единодушия, чем в общественных науках. Тем не менее, я не хочу считать полной утопией образование на нашей конференции подобного комитета с согласованной программой, выработку прямого обращения к сильным мира сего… То, чего достиг своим письмом Эйнштейн, можно считать чудом — чудом черной магии. Вот я и спрашиваю, а нельзя ли совершить чудо белой магии аналогичного масштаба? Я понимаю, что меня будут обвинять одновременно в черном пессимизме и розовом оптимизме. Итак, приступим к дискуссии.
За сим последовало длительное молчание. Наконец, фон Хальдер поднял руку и тут же заговорил:
— Ну, конечно! Превосходно! Только среди своих десяти пунктов вы позабыли упомянуть важнейшие симптомы болезни современного общества, а именно: агрессивность, сэр, насилие, майн хэрр, порнографию, сэр, наркоманию среди юнцов, а также всю эту молодежную культуру. Так что сперва надо бы…
Однако он так и не успел объяснить, с чего следовало бы начать. Стеклянные двери на террасу с шумом распахнулись, и перед собравшимися предстал низенький подвижный человечек — профессор Бруно Калецки. Он ворвался в зал заседаний с чемоданом в одной руке и с пухлым портфелем под мышкой; на дверную ручку у него оставалось два свободных пальца. Тони вскочил, чтобы ему помочь, но Калецки вернул его на место, крикнув:
