Рассвет. Едва солнце вырвалось из-за горизонта, мы собрались вокруг меча. Им двоим придется наблюдать, а мне ограничиться ролью зрителя не удастся.
Помрачневшая Дел смотрела на меня с тревогой и хмурилась так, что светлые брови соединялись у переносицы. Она держала в руке Бореал, Аббу — свой клинок. Только у меня не было оружия, моя яватма лежала на земле.
— Ты же не будешь… — она не стала заканчивать.
— Буду, — сказал я.
— Зачем? — спросил Аббу своим изломанным дребезжащим голосом. — Если это настолько опасно… — Аббу не знал, что и думать. Он то начинал издеваться над собой за свое простодушие, то верил нам. Поверить Аббу вынуждали воспоминания: он, вместе с сотнями других людей, видел, как я вызвал огонь с неба.
— Потому что я не могу спокойно уехать и бросить его здесь, — объяснил я. — Поверь, если бы дело касалось только меня, я бы к нему и близко не подошел, но Дел столько раз повторяла, что оставлять его без присмотра нельзя. Если кто-нибудь поднимет этот меч… ничего не подозревающий невинный человек… — я поежился, стараясь справиться с охватившей меня дрожью — утро было прохладным, а на мне по-прежнему была только набедренная повязка. Мне очень хотелось вытащить запасной бурнус из седельной сумы, но пока были дела поважнее.
— Или кто-то, кого Чоса сможет переделать и использовать в своих целях, — добавила Дел. — Но я хочу… — она вздохнула, откидывая с глаз растрепавшиеся волосы. Ей еще предстояло заплести их в тугую косу. Они спадали на ее плечи, струились по спине, рассыпались на груди. Скользили по расшитой рунами тунике, почти не прикрывавшей руки и ноги.
Чоса Деи видел ее. Это было давно, глубоко в Горе Дракона, когда он просил ее отдать ему меч, который мог разрушить охрану, поставленную Шака Обре. Но Чоса Деи помнил ее.
Я постарался загнать его поглубже.
— Ты знаешь, что делать, — хрипло сказал я. — Не жди от меня приглашения… Я не смогу… Вряд ли я… — я замолчал, глубоко вздохнул и попытался говорить более связно. — У меня может не хватить сил удержать его. На этот раз, — я не мог рассказать ей почему.
— Тигр… — она хотела что-то сказать, но только прикусила губу.
Я повернулся к Аббу.
— Если она не сможет — или не захочет — это придется делать тебе.
Его темное Южное лицо, старше моего, было необычно мрачным и серьезным. В ответ он только кивнул.
Я оскалил зубы в ухмылке.
— Посмотри на это с другой стороны, Аббу — ты наконец-то сможешь правдиво сообщать всем, что ты самый лучший.
