В нашем положении много требовать не приходится. Я ждал. Я смотрел как она расстилает одеяла, раскладывает небольшой костер, отмеряет воду и еду. Она почти ничего не говорила. Она почти не смотрела на меня. Дел просто сделала все, что нужно, а потом устроилась на своем одеяле.
ЧЕРЕЗ костер от меня.
У меня сразу возникло неприятное предчувствие, но я не показал это Дел и, постаравшись взять себя в руки, вернулся к знакомому добродушному подшучиванию.
— Это называется вывих, — серьезно объяснил я ей. — Он не заразный.
Дел на секунду сдвинула брови, и я понял, что все гораздо серьезнее. Даже ее взгляд изменился, хотя она очень старалась не выдать своего беспокойства. Она умела маскироваться от мира — и иногда от меня — но теперь я знал ее лучше, чем при первой встрече. Чего и следовало ожидать.
Я постарался продолжить тем же небрежным тоном.
— А-а, — выразительный кивок. — Значит дело не в колене. Дело во мне.
Дел сжала губы, потом кинула на меня внимательный взгляд, задумчиво пожевала нижнюю губу и изобразила равнодушие.
— Ну же, — не успокоился я. — Я конечно понимаю, что слишком давно не мылся, но ведь и ты тоже. И МЕНЯ это никогда не останавливало.
— Потому что у тебя нет самоконтроля. Как у большинства мужчин, — но ответ был вялый; Дел отозвалась на игру, но неохотно.
Я перестал притворяться.
— Ну хорошо, баска… Говори, я слушаю.
— Дело в доверии, — сказала она и грустно посмотрела на меня.
Я положил руку на меч в ножнах, лежавший рядом со мной.
— Это.
— Это мерзость. Душа этого меча черная. Чоса Деи извратил яватму, извратил кодексы чести…
— …и ты боишься, что он извратил меня.
Дел ответила не сразу. Кровь прилила к ее щекам, потом так же быстро отхлынула.
— Мне стыдно, — наконец сказала она. — Доверять, а потом не доверять. Сомневаться в верности… — она отчаянно махнула рукой, словно не могла найти подходящих слов. — Мы так много сделали вместе, ты и я, во имя чести и по множеству других причин. Мы никогда не сомневались друг в друге как и должно быть в круге, нарисованном или просто существующем в воображении, — Дел волновалась и Северный акцент стал выразительнее. — Но теперь я сомневаюсь. Теперь приходится спрашивать.
Я тяжело вздохнул. Колено болело неослабно, как и остальные части тела.
— Ну ладно, кажется мне пора спросить у тебя, что же я сделал. Мне самому это нужно понять. Я плохо помню, что случилось после смерти второго борджуни.
— Ты убил их, — просто сказала Дел. — А потом ты пытался убить меня.
