— Давай собираться.
— Сейчас? — удивилась Дел.
— Сделаем как и он: поедем сейчас и выиграем расстояние. Будем надеяться, это даст нам преимущество в дополнение к следам одной лошади, — я наклонился, чтобы поднять мой меч. — Это была хорошая идея. Мне бы следовало самому… аиды!
— Что еще? — быстро спросила Дел.
Я посмотрел вниз на упавший меч. Я всего лишь протянул руку, сложил пальцы на рукояти, поднял — и эта штука выскользнула. Освободившись, она упала и теперь лежала на моей правой ноге.
Я Южанин. Я ношу сандалии, а это не лучшая защита от падающего меча — особенно если вам даже в голову не приходит, что меч может упасть. И тем более если вы танцор меча и знаете, как держать меч.
Я был танцором меча. Я знал. Я никогда не ронял мечи. Эта штука сама освободилась.
— Аиды, — пробормотал я очень тихо.
Потекла кровь.
— Тигр! — Дел стояла рядом со мной, глядя на происходящее в растерянности. — Тигр… — она потянулась к мечу, но отдернула руку. — Я ведь не могу коснуться его. Я знаю его имя, но в нем по-прежнему Чоса Деи.
— А я и не ждал, что ты его поднимешь, — пробормотал я, осторожно вытаскивая ногу из-под клинка. Оружие я оставил на земле.
— У тебя идет кровь… вот, — она опустилась на колени и начала развязывать ремешки сандалии. — Я начинаю думать, что ты становишься небрежным… Сначала ты порезал руку, теперь это…
Я отдернул ногу.
— Оставь. Не надо этого делать, — я поставил ногу на каменную стену и продолжил распутывать кожаные завязки. — Собирай вещи и оседлай жеребца… Я сейчас.
Она отвернулась, пошла к лошади, подбирая вещи и сумы, и больше ничего не сказала о небрежности, с издевкой или тревогой. А я снял сандалию, которая уже ни на что не годилась: меч, падая, разрезал кожаные ремешки прежде чем вонзиться в плоть.
Кромкой бурнуса я остановил кровь. Порез был не очень глубоким и кровь остановилась довольно быстро. Несколько дней и все пройдет бесследно
— хотя сандалия требовала починки. Но на это времени у нас не было. Оставалось только ехать босиком.
Я снял вторую сандалию и прошел по бугоркам песка и паутине травы к жеребцу. Сандалии я убрал в одну из сумок, потом повернулся, чтобы посмотреть на мой меч. Он спокойно лежал в грязи; четыре фута смертоносной яватмы.
Дел, напоследок осматривавшая оазис, покосилась на меня.
— Собираешься оставить его здесь?
— С удовольствием, — ответил я, — если бы мог. Но ты убедила меня, что это было бы не самым мудрым решением. Смотри, что он делает со мной, а если он попадет к кому-то другому… — я покачал головой. — Я слишком хорошо помню, что Чоса Деи в этом мече сделал с Набиром. Как он переделал ноги Набира, — я дернулся и стряхнул внезапный холодок. — Представь, что оно… он может сделать, если овладеет слабым человеком.
