Я задумался, а не встать ли мне, но голова и желудок посоветовали держаться поближе к земле, и поза молящегося, независимо от истинных намерений, была для этого наиболее подходящей.
Головная боль не унималась, и, поморщившись, я отвернул крышку фляги. Сделав небольшой глоток, я убедился, что даже откинув голову назад, я не помешаю работе молота, бьющего по наковальне где-то в моем черепе. Соблюдая максимальную осторожность, я выпрямил шею, уставился на звезды, тускневшие при первых лучах солнца, и начал терпеливо ждать, когда же прекратят возмущаться голова и желудок.
Как раз в этот момент я сообразил, что опустошить мне хочется не только желудок, а для этого придется встать и добрести до ближайших кустов.
Аиды, как хорошо я жил, пока не встретил эту женщину.
— Тигр?
Я повернулся на голос и тут же пожалел о своей опрометчивости. Больно было даже моргать.
— Что?
— Мы не можем здесь задерживаться. Придется ехать дальше.
Я кивнул, думая о своем — как же избавиться от головной боли.
— Рано или поздно придется, — согласился я, — но сейчас есть дела поважнее. Нам баска, надо выяснить, в состоянии ли я идти.
— Тигр, идти нам никуда не надо, у нас есть лошади, — Дел выразительно помолчала: издевательская заботливость. — В состоянии ли ты ехать верхом?
Я стоял к ней спиной и Дел не могла видеть, какое проклятье я беззвучно послал рассвету.
— Я постараюсь.
Она не отреагировала на иронию в моем голосе.
— Постараться тебе придется очень скоро. Они наверняка пойдут по нашим следам.
Конечно пойдут. Нас будет неутомимо разыскивать каждый из этих «они», который присоединится к охоте. Таких людей будут десятки, а может и сотни. Солнце оторвалось от острого клинка горизонта. В глаза ударил яркий свет и я прищурился.
— Может стоит помолиться, — пробормотал я. — В конце концов я джихади.
Дел недоверчиво хмыкнула.
— Какой из тебя мессия, хоть ты и настаиваешь, что Джамайл показал на тебя.
— Но я же поклялся своим мечом, — возмутился я, почувствовав себя оскорбленным.
В ответ Дел бросила короткую фразу на своем родном Северном языке, в котором ругательств было не меньше, чем в моем родном, Южном.
— Ха, — сказала она, вспомнив наконец-то о воспитанности. — Ты забываешь, Тигр… я не так проста. Я тебя знаю. И я помню, что сначала тебя ударили по голове, а потом напоили.
Ну насчет первого она была права: мало того, что меня ударили по голове, так еще сделала это моя собственная лошадь. Но вот со вторым я не мог согласиться.
