Побег в Мейа-Суэрту был необдуманным поступком, возможно, даже глупым. Но она не приползет на брюхе как побитая собака в Палассо Грихальва. Можно только представить, что скажут ей родители после побега с молодым дворянином!
К тому же она так и не стала любовницей дона Рохарио.
«Матра эй Фильхо, я покраснела!»
Элейна подошла к окну и, стукнув по раме, распахнула его. Свежий воздух охладил горящие щеки. Когда дверь открылась, она смогла обернуться и достойно встретить дона Рохарио…
…и хозяина с двумя служанками, вооруженными ведрами с водой и тряпками.
— Мой добрый друг, маэссо Гаспар, пригласил нас отобедать с ним сегодня, сорейа. А сейчас нам нужно идти, чтобы эти милые женщины прибрали комнаты, тогда в них можно будет жить.
— Конечно, фрато.
Брат.
Он предложил ей руку. Она взяла ее, хотя чувствовала себя ужасно неловко. Любой, у кого есть хоть малая толика здравого смысла, сообразит, посмотрев на их позы, лица, манеру поведения, что они не могут быть родственниками. Впрочем, какое это имеет значение? До тех пор пока Рохарио соглашается играть роль ее брата, мужчины могут думать о ней все что угодно. Она вспомнила толпу, окружившую ее во дворе, и содрогнулась.
— Что-нибудь не так? — деликатно спросил Рохарио, когда они спускались по грязной лестнице вслед за хозяином.
— Ничего. Просто холодно. — Она опустила взгляд на его руки, опасаясь, что Рохарио прочитает ее мысли.
У него красивые руки.
Эдоарда было легко рисовать — для воспроизведения его облика не требовалось каких-то сложных цветов и линий. С Рохарио ей пришлось бы потрудиться куда больше. Через десять лет он может очень сильно измениться. В этом и заключалась разница между братьями. Эдоард останется таким, — какой он есть, до конца жизни; Рохарио же только начал формироваться.
— рот мы и пришли. — Маэссо Гаспар привел их в чистый обеденный зал, где пахло сосной и миндалем.
Он представил их другим благородным гостям. В обеденном зале горел большой общий камин. Вытянув шею, Элейна увидела сквозь ревущее пламя обитателей соседней комнаты — они были похуже одеты и вели себя отнюдь не так спокойно.
Когда они ели первое блюдо, луковый суп, — огромную кастрюлю передавали по кругу, — Рохарио наклонился к Элейне.
— Чтобы снизить цену, мне пришлось заплатить вперед. Он не согласился на кредит!
— Откуда ему знать, что нам можно верить?
— Да, я не стал сообщать ему свое настоящее имя. Но у меня осталось только десять марейасов. Если верить маэссо Гаспару, этих денег недостаточно, чтобы купить бутылку красной паленссии к обеду!
