Матра эй Фильхо! Разве тот факт, что все лучшие художники Грихальва обладают Даром, не является истинным? Почему бы и нет? Она затаила дыхание. Если бы…
— Разреши мне попробовать, — взмолился он.
В ответ Элейна стерла со щеки набежавшую слезу и молча кивнула.
Агустин нагрел ланцет в пламени свечи. Элейна не стала закрывать глаза, а смотрела, как он делает надрез у нее на руке. Лезвие обжигало, но кровь потекла, словно что-то обещая. Кистью Агустин нанес ее свежую кровь на плечо портрета, а потом сильно нажал лезвием, продавив краску до самой бумаги.
Вскрикнул от боли, прижав руку к своему плечу. Когда он отнял руку, по плечу, под рубашкой стекала тонкая струйка крови.
Но Элейна не почувствовала ничего. Она медленно опустилась в кресло. Брызнули обжигающие слезы. У нее нет Дара!
— Проклятие! — выругался Агустин.
Она подняла глаза и увидела, что он плачет. Не от боли. Именно в этот момент Элейна перестала надеяться на то, что она обладает Даром. Более того — он ей и не нужен. У нее есть Луса, и она последует за ней.
Кончилось тем, что теперь она утешала Агустина.
* * *
Утро Диа Фуэга выдалось тихим и зловещим. В комнату Элейны проникал запах дыма. Диониса вошла вместе со слугой, тот принес свежие булочки и чай.
Как обычно, мать не скрывала раздражения.
— Кабрал хочет тебя навестить.
— Присядь, мама! Неужели ты не устаешь от бесконечной ходьбы взад и вперед?
— Кто бы мог подумать, что у меня будет такая дочь! — Но тут в комнату вошел Кабрал, и она замолчала. — Кабрал! Беатрис!
Беатрис в безукоризненном утреннем пеньюаре из белого батиста, с орнаментом из золотых солнц ворвалась в комнату, будто сверкающий луч света, будто согревающее пламя.
— Мама, ты сегодня особенно красива, как, впрочем, и всегда. Если бы у меня была такая же талия, но увы… — Она поцеловала мать и повернулась к Элейне. — Эйха, Элейна! Ты просто ужасно выглядишь. Это никуда не годится. Ты пойдешь со мной. Мы немедленно отправляемся в Палассо Веррада. А уж там я позабочусь о твоем внешнем виде.
— Что здесь происходит? — потребовала ответа Диониса, но несколько отвлеклась на собственную талию, она машинально стала ее поглаживать. Талия действительно выглядела прекрасно, поскольку Диониса продолжала носить старомодные корсеты.
— Мама, Эдоард пригласил Элейну на бал Диа Фуэга. Я не могу идти против его желания. А ты? — Она произнесла последние слова с милой улыбкой, за которой стояла железная воля. , — Все мои дети настоящие змеи, их я пригрела на своей груди — воскликнула Диониса, но в ее словах не было прежней уверенности.
