Жена Оливиано и четверо их сыновей стояли за прилавком, занимались с покупателями; сам хозяин устроился за маленьким столиком и спорил о чем-то с молодым человеком — судя по перепачканным чернилами пальцам, новым служащим. Юноша показался Сарио знакомь™, но он никак не мог вспомнить, где его видел. За бесконечные годы лица людей перемешались в его памяти; нос, чуть приподнятая бровь, подбородок с ямочкой могли вызвать образ другого лица совсем из других времен — они сливались в единое целое, теряли свое первоначальное значение и превращались в очередной эскиз из далекого прошлого. Случайные встречи, “Договоры”, любовницы, исторические события, великие перевороты становились размытой, незаконченной картиной, на которой лишь отдельные детали оказывались яркими и впечатляющими. Только его портрет Сааведры оставался для него таким же наполненным жизнью, как в те дни, когда он касался полотна кистью.
Дверь на улицу открылась, вошла женщина, волосы прикрыты вдовьей шалью, сбросила шаль на плечи, и Сарио увидел копну великолепных черных волос. Служащий поднял голову; они с женщиной обменялись многозначительными, как показалось Сарио, взглядами.
В следующее мгновение он ее узнал.
Элейна Грихальва! Не в теплых объятиях дона Эдоарда и не за надежными стенами Палассо Грихальва. О чем думают ее родители? Элейна, конечно, вдова, но она молода, привлекательна и — что важнее всего — обладает талантом, который он намеревался развить. Ей ни в коем случае нельзя позволять бродить по улицам Мейа-Суэрты.
Дверь снова открылась, внутрь ворвался запах сырости и звон колокольчика, оповещающего: “Комендантский час! Комендантский час!"
Посетители начали поспешно расходиться, приглушенными голосами жалуясь на комендантский час, установленный десять дней назад начальником городской стражи. Служащий получил деньги — зная Оливиано, Сарио был уверен, что тот заплатил меньше, чем стоила работа, — и поднялся. Они с Элейной Грихальва ушли вместе.
Сарио последовал за ними.
Он старался держаться в тени, как, впрочем, и они тоже. Сарио предполагал, что парочка переберется через сокало Грандо и отправится дальше, но они остановились возле Катедраль Имагос Брийантос. Было холодно, ни единый звук не нарушал тишину; дождь прекратился. Но комендантский час окутал мрачными тенями город, готовящийся к Пенитенссии.
Мужчина зажег фонарь. Моронно! Свет обязательно привлечет к ним внимание стражников.
И тут Сарио увидел, что делает Элейна Грихальва: она рисовала мелом на каменной стене собора, быстро и уверенно создавая огромную фреску. Великий герцог Ренайо, за спиной которого выстроился шагаррский полк, стоит, выставив перед собой меч и глядя на толпу бедняков, опустившихся на колени на холодный камень, а позади них молодой человек в костюме подмастерья размахивает знаменем либертистов.
