— Да, — улыбнулся отец, вытирая глаза.
— Келвин, — велела мать, — оставайся дома и присмотри за сестрой. Поиграй с картами. Погадай на себя, меня и отца. Я вернусь к ужину.
Келвин проводил взглядом родителей, и тут же сделал, как велела мать. Двухлетняя сестренка мирно спала и совсем не тревожила его.
Перемешав карты, он разложил их на полу. Могут ли они предсказать будущее? Отец всегда считал это чепухой и небылицами, но мама только заговорщически подмигивала. Она знала все, но терпимо относилась к невежеству других.
Лицо дровосека, принесшего новости, было мрачным. Но Келвин чувствовал, что мать вовсе не потрясена. Он выглядела точно так же, как в день ухода отца.
— Даже похоронить нечего, мэм. Они разрубили его на мелкие кусочки, грязные бандиты. А дикие звери… пировали всю ночь, но не их нужно винить.
Мать кивнула, понимая, по-видимому, больше, чем мог представить сын. После болезненной паузы, женщина, наконец, сказала:
— Я видела во сне, что именно ты, Хэл Хэклберри, сообщишь о смерти мужа… и даже больше…
— Мэм?
— Шарлен. Я хочу снова стать Шарлен.
Подняв колпак, который носил иногда, хоть и очень неохотно, отец, женщина погладила шапку, словно нечто живое, и вновь взглянула на дровосека.
— Он не верил, — прошептала она. — Никогда. Даже после того, как родился Келвин. Просто не желал верить.
Дровосек неловко переминался с ноги на ногу.
— Понимаю, мэм. Бывают такие люди. Хотя я против них ничего не имею.
— Знаю. Чему суждено, то случится. Хотя вина…
— Что?.. Да, мэм, но…
— Но я уже оплакала мужа. Когда он уходил, я уже знала, что мы никогда больше не увидимся и скорбела… но теперь готова.
— К чему, мэм?
— К новой жизни. Жизни, которая прервалась только на момент.
Келвин, к собственному изумлению, обнаружил, что по щекам текут слезы. Дровосек, наверное, не так ух плох, но отец… отец был особенный.
* * *
— Круглоухий, круглоухий! — скандировали краснолицые сверстники, зажав его в круг, и сжимали кольцо, тыча Келвина в живот и ребра.
— Отстаньте! — завопила восьмилетняя Джон и со сжатыми кулаками бросилась на мучителей. Но чем громче она кричала, чем больше злилась, тем назойливее становились приставания.
— Отцепитесь или брат побьет вас! Завидуете, что Келвин может заколдовать ягоды лучше любого из вас!
— Джон! — с тревогой остерег Келвин, хотя знал, что теперь девочку не остановить. Кроме того, он действительно умел обращаться с растениями, заставляя их цвести, давать сладкие плоды, но вовсе не желал обсуждать это на людях, ведь родной отец считал, что волшебства не существует.
