Лицо Мервании исчезло из отверстия в стене так, словно бы его отпихнули в сторону. Его заменило лицо мужчины: медные брови и медный боевой шлем подчеркивали высокие скулы и выпуклый нависающий лоб. Он нахмурился и фыркнул носом на манер быка: «Мервания, они ведь даже не толстые!»
— Но ведь будет забавно, откармливать их, — сказал голос Мервании. — Если бы я смогла каким-то образом предстать так, как меня воображает Келвин, сладострастная, почти обнаженная, усердно угощающая его сочными гроздями винограда…
Будь проклято это чтение мыслей! И к черту его блуждающее сознание. Она была так дьявольски искусна в выделении как раз того, что ему так сильно хотелось подавить!
Мужское лицо исчезло. Раздался тяжелый хлопающий звук, как будто передвигалось что-то огромное и невидимое. Затем в отверстии показалось рыло дракона. У него была скорее медная, а не обычная золотая чешуя, и глаза, которые он устремил на них, были медными, такими же, как и его чешуя. Из ужасной пасти показался раздвоенный язык, завибрировал, а потом устремился к ним. С кончика языка капала слюна медно-красного цвета, а сам язык находился слишком близко, чтобы можно было чувствовать себя спокойно.
— Отец! Кайан! — закричал Келвин. Это вырвалось у него совершенно непроизвольно. Ему приходилось бывать очень близко к драконам с золотой чешуей, но он никогда не был при этом связан. Голова дракона отпрянула назад. Громкий женский смех наполнил его уши. Он не был милым и мелодичным, он был скорее язвительным.
«Это, должно быть, была иллюзия, — подумал Келвин. — Это, наверное, магия — колдовство. Здесь не может быть дракона! Не может быть так близко к человеческим существам! Он бы просто проглотил их. Даже чародей Затанас был не в состоянии хорошо справляться с драконами. Верно, Затанас ездил на одном из них, но это было опасное занятие. Ни одна магия не могла безопасно обращаться с таким существом долгое время».
— Думаю, что я знаю, что это такое, — сказал его отец. — Помнишь, что я рассказывал тебе о греческой мифологии? Пом…
Его голос прервался. Келвин с ужасом увидел, что его отец беспомощно закатывает глаза, словно пораженный ударом. Магия, использованная Мерванией против него? Магия, использованная для того, чтобы он не мог говорить?
Медные сережки снова появились в амбразуре. Медные глаза, которые уже больше не казались такими человеческими, посмотрели на него.
— Ты совершенно прав, Келвин. Я действительно не дала твоему отцу договорить. Простой паралич, наложенный на его голосовые связки. Не годится ему портить твое удивление. Я бы с большим удовольствием разделила твое неразумное представление обо мне, о том, как я наклоняюсь к тебе, чтобы накормить какой-нибудь сластью, мои груди становятся более заметными, когда платье сползает с моего плеча, их контуры восхитительны — что в точности последует после этого, а?
