Непонятно почему, но шутка Мюрата сильно обидела его. Она неожиданно напомнила о его жене Лилиан, о том, как накануне крупных сражений он обычно писал ей длинные письма, полные любви и нежности, как будто она была для него каким-то талисманом, предохраняющим от гибели в бою. Мюрат когда-то был ее любовником, возможно, в глубине души он так и не простил его, равно как и всех остальных, кто пользовался благосклонностью его жены.
Возможно, именно поэтому ему не понравилось замечание о Валентине, и он был рад, что в этот решающий день он находился под командованием Нея, а не короля неаполитанского. У него возникло предчувствие, что это его последний в жизни бой, и он чувствовал себя совершенно спокойно. Он не боялся смерти, но и не искал ее, как когда-то, и был готов встретить ее спокойно и с безразличием. Это самое подходящее настроение для любого солдата - спокойное принятие того, что этот день будет его последним днем. Во время артподготовки он проверил своих солдат, распил бутылочку вина с майором Макдональдом. Они сдружились за последнее время и были вместе, когда получили приказ штурмовать главный редут.
Снова и снова поднимались из окопов солдаты, но яростный огонь русских отбрасывал их назад, затем противник перешел в контрнаступление. Утром началась яростная рукопашная схватка, которая продолжалась весь день, пока наконец французы не прорвали первую линию обороны, затем вторую, третью, и редут пал. Именно в последние двадцать минут штурма капитан Николаев выскочил из окопа и бросился на французского офицера, ведущего своих солдат на штурм последнего укрепления. С мгновение они стояли лицом к лицу, и Де Шавель с силой опустил руку с саблей, которая вонзилась в живую плоть, но, налетев на кость, вылетела из его рук.
За мгновение до смерти Николаев успел разрядить свой пистолет прямо в грудь противнику; Де Шавель увидел красную вспышку и почувствовал дикую боль.
К концу дня был взят редут на левом фланге, и с правого редута русские отвели свои войска, однако в результате яростной контратаки русские опять взяли центральный редут. Поздним вечером маршал Ней возглавил последнюю атаку, и редут был взят.
На израненной земле лежали груды тел, некоторые погружались в вонючую трясину болот. Тела погибших лежали и в окружающих рощицах, и среди обгорелых руин Бородино. Поле было усеяно развороченными пушками и трупами лошадей. Больше всего их оказалось на склонах холма, где располагался основной редут и сейчас развевался французский флаг. Захват этого бастиона обошелся французам в чудовищно дорогую цену, самую дорогую за всю войну.
