- Лучше бы не ходить. Но я не могу вам помешать сделать это. По крайней мере вы знаете, чего вам опасаться, - ответил Де Шавель.
- Это проблема, - сказал Мюрат. - Тут всюду кишат русские шпионы, пытаясь разнюхать, каковы наши силы, - одного недавно изловили и повесили, поляки тоже шпионят - у них свои интересы, и от всего этого наши люди пребывают в постоянном напряжении. Скорее бы получить приказ на наступление. А как вы думаете, ведь император не собирается предоставлять Польше независимость?
- Да, не думаю, - согласился Де Шавель. Наполеон предполагает, победив русских, уравновесить мощь Пруссии и Австрии, но сомневаюсь, что он организует для этого третье королевство - польское. Разумеется, Великий Герцог об этом не знает. Эти поляки - народ коварный. Потоцкий не дурак. У него есть определенные надежды, которые так надеждами и останутся.
- Они хорошие воины, - заметил Мюрат. - Храбры, как львы, причем все как один. И у них очень красивые женщины. - Он вздохнул и подмигнул Де Шавелю. - Просто сердце кровью обливается при мысли о том, что этот лакомый кусочек так и пропадет, - сказал он. - Глаза, как васильки. Интересно, как она выглядит с распущенными волосами...
Де Шавель поднялся.
- Мне нужно идти. Вы позволите, сир?
- Да, конечно, идите. Ей года двадцать три, как вы думаете?
- Двадцать два, - ответил Де Шавель, подходя к двери. - Если вы все же решите туда пойти, расскажите мне завтра обо всем, что там будет происходить. Мне необходимо закончить доклад и в конце месяца необходимо отослать его Фуше в Париж.
Он вскочил на коня и направился на Кучинскую площадь. То, что Мюрат не рассказал ему о посланных графине Груновской белых розах, было немаловажным. Хотя его и предупредили, опасность все же оставалась. Де Шавелю не хотелось идти со своим докладом к Наполеону, если Мюрат не проявит благоразумия и позволит завлечь себя в эту интригу.
Мюрат не мог устоять , перед женщинами, и Де Шавель. сильно сомневался, что тому удастся устоять перед красавицей, с которой он провел прошлый вечер.
Валентина Груновская, разумеется, была лишь пешкой, и его поразило, что она совершенно не представляет себе, какая роль ей уготована во всей этой интриге. Она, разумеется, ляжет в постель с маршалом, потому что это в женской природе - предавать ради собственного тщеславия или похоти. Он немало знал о женской похотливости, он сам видел, как пожирает огонь желания хрупкое тело его жены, готовой удовлетворить его где и с кем попало. У него не было иллюзий относительно и других женщин. И эта очаровательная дама, с которой он танцевал накануне, была ничем не лучше. Тщеславие или похоть, или и то, и другое вместе. Это единственные чувства, на которые способна женщина.
