Джой Драммонд понимала его. Она сказала дочери:
– Анжела, дорогая, мы с папой любим тебя и хотим тебе помочь. Мы просто потрясены и расстроены. Ты ведь не проявила особого такта.
– Не так это легко, – медленно проговорила Анжела. – Я могла написать, могла сказать по телефону. Но я решила, что это обман, которого вы не заслужили. Так или иначе, мама, ты права: нам нужно придумать, что говорить соседям. Что, по-твоему, мне лучше говорить? Я вышла замуж на Сицилии и моего мужа убили в Салерно? В этом здесь никто не усомнится.
– А ты твердо решила оставить ребенка?
– Да. Абсолютно твердо.
– Ты еще можешь передумать, – предположил отец. – Я знаю, так бывает.
– Только не со мной.
– Какую фамилию возьмешь ты? – спросила мать. – Какую фамилию будет носить он?
– Неважно. Я не хочу, чтобы у ребенка была итальянская фамилия.
– Ты же сказала, что он американец, – удивился Хью Драммонд.
– Американец итальянского происхождения, – объяснила Анжела. – Я возьму себе английскую фамилию.
Им трудно, и она должна понимать это. Их жизнь шла по накатанной колее более тридцати лет. И вот... Потеря дочери, умершей в младенчестве, гибель единственного сына. С этим они уже успели свыкнуться. А теперь вдруг такой позор – незаконнорожденный внук.
Мать сказала:
– Мою бабушку звали Питерс; это хорошая фамилия. Как по-твоему, Хью?
– Слишком коротко и банально, – ответил он. – Как Смит или Браун. Хотя пусть решает Анжела. Через полчаса у меня прием. Я бы выпил чашку чая.
– Я сейчас приготовлю, – предложила Анжела.
– Нет, нет, сиди. Я мигом все сделаю. Миссис П. испекла бисквиты. – И мать быстро вышла. В комнате установилась напряженная тишина.
Отец раскурил трубку и воинственно попыхивал ею. Анжела подбросила в огонь небольшое полено и кочергой задвинула его в пламя.
– Я хочу тебе кое-что сказать, – проговорила она. – Я действительно любила его. И до сих пор люблю.
– После того как он непристойно обошелся с тобой? Бросил тебя в таком положении?
– Он не виноват. Я сама оставила его. Я говорила маме. Он хотел, чтобы я поехала в Америку и жила у его родных. Я отказалась. Я устроила, чтобы меня отправили домой, и я никогда больше не увижу и не услышу о нем. Но это не была легкая интрижка, и я не стыжусь этого. Надеюсь, не будете стыдиться и вы.
– Стыд тут ни при чем, – ответил он. – Проклятый табак, он сейчас такой дрянной, что и трубку не раскуришь. Почему же ты оставила его, если он хотел, чтобы все было как надо? Не понимаю тебя.
