Вы меня поняли?
ПЛЕМЯННИК. Конечно, конечно. Вы человек совести, вы хотите как лучше, вы не желаете быть соучастником в торговле живым товаром. Но не кажется ли вам, что вы несколько эгоистичны? Что станет с нашими судовладельцами, нашими финансистами, со всеми их секретарями, капитанами, писарями и матросами? Кто будет оплачивать чиновников, когда перестанут поступать налоги и пошлины? Да, согласен, все они - никому не нужный балласт, скажете вы, паразиты, пусть проваливают ко всем чертям! Ладно, однако следовало бы вспомнить об их родителях, их вдовах и сиротах. А вы подумали обо всех остальных, у кого вы намерены отнять последний кусок хлеба? О плотниках на верфях, о кузнецах, о канатчиках и парусниках, о пушечных и оружейных мастерах? Если вы положите конец этому промыслу, кому будут нужны стеклянные бусы, ножи, зеркальца, шелковые платки, колокольчики и алкоголь, посредством которых мы несем счастье в Африку?
Кроме того, откуда, если не из наших колоний, должен поступать хлопок для мануфактур Лилля и Лиона, индиго, которым окрашена ваша рубашка, кофе, который вы по утрам пьете в кафе "Прокоп", сахар, прежде всего, сахар, придающий сладость вашему десерту? Невозможно себе представить, чтобы вы обходились без всех этих приятных вещей. Да вы просто неблагодарный человек, дорогой философ.
Тем временем задняя дверь приоткрывается. В ней стоит один из Лакеев и напряженно прислушивается к словам Племянника, стараясь казаться равнодушным. Через приоткрытую дверь из зала доносится обрывок выступления очередного оратора.
ОРАТОР В ЗАЛЕ. ...ибо она, напротив, вполне безобидна и абсолютно законна. Величайшим несчастьем для этих достойных сожаления африканцев стало бы упразднение работорговли. Ведь они находят в утрате свободы свое спасение, ибо мы приобщаем их к благодати нашей церкви...
Племянник торжествует. Лакей тем временем на цыпочках подходит к Философу. Он что-то шепчет ему на ухо и показывает на открытую дверь. Философ отрицательно качает головой. Лакей отходит от него и возвращается в зал.
ФИЛОСОФ. И не подумаю! Об этом не может быть и речи. Я не позволю командовать мной.
ПЛЕМЯННИК. Чего он хотел?
ФИЛОСОФ. Они требуют, чтобы я выступил в дебатах.
ПЛЕМЯННИК. Но ведь для того вас и пригласили.
ФИЛОСОФ. Это ловушка!
ПЛЕМЯННИК. Ловушка? Как это?
ФИЛОСОФ. Им доподлинно известно, что я не смогу сдержаться. Они только и ждут, что я не стану скрывать своих суждений и сам суну голову в петлю, к тому же при свидетелях. Им нужно все это документально запротоколировать, черным по белому, и дело закончится...
