ФИЛОСОФ. При этом вы, судя по всему, остались в проигрыше.
ПЛЕМЯННИК. Тяжелый упрек. И я вынужден его принять. Да, я грешил. Но вы себе даже не представляете, сколь тяжкой была моя работа.
ФИЛОСОФ. Подобострастная мина, несколько льстивых комплиментов, этого, мне кажется, вполне достаточно.
ПЛЕМЯННИК. Как раз нет! Одной лести здесь мало. Это может утомить. Нет, вы должны перечить своим покровителям. Тут целая наука. Этих людей надо ошеломлять, раздражать до самого их нутра. Без надлежащей дозы наглости здесь не обойтись. Она - действенное средство против скуки. Но - быть начеку! Главное - точно отмерить дозу. Горе вам, если вы не дойдете до нужной границы, но еще хуже зайти слишком далеко! Это - как танец на острие ножа. Приходится балансировать над пропастью. В этом и состоит все искусство.
ФИЛОСОФ. Совсем как у вашего дяди.
ПЛЕМЯННИК. Но у него миллионы, а у меня за душой ни гроша. Вот и вся разница.
ФИЛОСОФ. Понимаю. А теперь поведайте, наконец, в чем вы допустили ошибку.
ПЛЕМЯННИК. То был роковой творческий просчет, его никогда уже не исправить.
ФИЛОСОФ. Ну же! Выкладывайте.
ПЛЕМЯННИК. Вы ведь знакомы с мадам Бертэн.
ФИЛОСОФ. Не имел удовольствия.
ПЛЕМЯННИК. Хозяйка самого гостеприимного дома в Париже. Ее муж смотритель личной сокровищницы короля. К тому же ради жены он приобрел театр, чтобы она получила возможность иногда сыграть в нем роль. Могу лишь сказать - тех, кого не приглашают к Бертэнам, можно только пожалеть.
ФИЛОСОФ. Вот как. И столь очаровательной даме вы наотрез отказываете в известном поцелуе?
ПЛЕМЯННИК. Вы себе не представляете, что это за капризная, избалованная, извращенная дрянь. Она требует, чтобы все ее боготворили. А я... Вы действительно хотите узнать?
ФИЛОСОФ. Хочу.
ПЛЕМЯННИК. Вы настолько любопытны?
ФИЛОСОФ. Да.
Племянник жестом подзывает его ближе к себе и говорит что-то на ухо.
Невозможно! И вы ей сказали это прямо в лицо?
Племянник огорченно кивает.
ПЛЕМЯННИК. Но и это еще не все.
Говорит на ухо Философу что-то еще.
ФИЛОСОФ. Потрясающе! Вы, должно быть, в тот момент лишились разума. Что же было дальше?
ПЛЕМЯННИК. Меня, разумеется, вышвырнули вон. При этом я набил шишку на голове и вывихнул ногу. С тех пор меня больше никуда не приглашают. Настоящая трагедия. Я проявил полную и весьма плачевную профессиональную несостоятельность. И теперь мне конец. - Вы опять смеетесь?
ФИЛОСОФ. Не обижайтесь, но для меня просто непостижимо, что вы смотрите на свое занятие, как на профессию. Ведь вы же не более, чем... чем...
