Жорес все продумал и просчитал до мелочей. Он понимал, что после убийства президента уйти он не сможет и уже давно был готов к смерти. Перед тем как обвязать свое тело с двух сторон пластиковой взрывчаткой, он невольно вспомнил, как прочитал в газетах еще ельцинского периода о том, что только за один год в России покончили жизнь самоубийством сто тридцать офицеров русской армии в знак протеста против нищенской жизни. Он тогда был шокирован. Это какими глупыми людьми надо быть, чтобы на радость врагам, ограбившим их семьи, взять да и убить себя, вместо того, чтобы хоть пару десятков таких собак унести с собой на тот свет. Да, слабый народ… Это Сталин мог сделать их сильными, иначе не выиграли бы они войну…
Нет, он, Жорес, не дурак. Он унесет на тот свет тридцать-сорок, а может и больше шакалов, растоптавших веру людей в справедливость, в закон, в равноправие. Он обвяжет себя с двух сторон двумя плитками пластида по двести граммов каждая, так что унесет с собой столько, сколько позволит ситуация. Для самого большого шакала, личного советника президента Равиля Айзенберга, помогающего ему грабить республику и самому уже наворовавшему около трех миллиардов долларов, он приготовил лимонку…
Только в двадцать один час сорок минут около пятидесяти человек с женами и любовницами, обвешанными бриллиантами и золотом, собрались в банкетном зале. Раскачка шла около часа, и, уже к двадцати трем часам многие начали терять над собой контроль. Да и охрана ослабила бдительность, вроде все свои. Министр транспорта Тукурбасв в это время тискал за стоном сидевшую рядом полную, незнакомую Жоресу женщину, а президент Казнефтебанка, как всегда, поедал одну тарелку снеди за другой. Султан Набиев — бара-повый король Казахстана, как его называли за обладание почти половиной поголовья баранов республики и шестью мясоперерабатывающими комбинатами, что-то доказывал сидевшему рядом с ним помощнику президента по внешней политике Аульбекову, яростно при этом жестикулируя.
Жорес посмотрел в сторону президента, тот разговаривал с сидевшей рядом с ним женой вице-премьера Джакупова, а Равиль Айзенберг, сидевший с другой стороны от президента, чокался бокалом с председателем Комитета национальной безопасности Саламбеком Рымбаевым. Подняв обшлаг рукава пиджака, Жорес глянул на часы. Было двадцать два часа пятьдесят две минуты. Счет пошел на минуты. Все должно свершиться в двадцать три часа. Потому что именно в это время в далеком Эгейском море, на маленьком острове в районе греческих островов Северные Спорады, на вилле президента, тоже произойдут взрывы, которые уничтожат золотое гнездо, построенное на наворованные у народа деньги.
