— Нет! Меня сбросили! Повергли во мрак!
Тут уже не выдержала Гоголиада, она строго прикрикнула на даму:
— Пика, перестань ломать комедию.
Тогда Белый Дворник узнал, как зовут и эту непрошеную гостью. Действительно, как могли назвать её иначе, чем дама Пик? Однако же она — Пика, острая, значит. Ну, ничего, ничего.
В это время Пика уже обращалась непосредственно к Белому Дворнику, теребя его за рукав и нашёптывая на ухо:
— Попытайтесь отгадать, мы же с вами родственные души, ещё никому не посчастливилось меня выслушать, а вы можете, так попытайтесь, угадайте, кто лишил меня гражданства на НЕБЕ?
Белый Дворник прищурил глаз:
— А вы были на небе?
Пика кивает, она забыла всё своё высокомерие, она кивает голодным псом перед куском мяса. Дворник с той же интонацией спросил:
— И как оно там?
Словно молния полыхнула в глазах Пики, эту женщину нельзя было злить:
— Классиками становятся сразу, либо никогда! Классик этой земли сказал: «Идеи носятся по небу!». Я была на небе! Там такие как я носятся в пространстве, наги и свободны!.. пока их не выцарапают оттуда и не нацарапают здесь, на бумаге, пока не лишат…
На этот раз испугались все. Кроме, пожалуй, дворника.
Он повёл себя так: резко вскинул руку, и Пика с Лили замерли на полуслове и полу-движении.
Поднял уроненную было метлу, по-солдатски вскинул её на плечо, отмаршировал назад несколько шагов, словно для разгона, затем, как ружьё, снял метлу и резкими, размашистыми движениями начал мести. С каждым махом его метлы, Лили и Пика в каком-то механическом мульте меняли позы, приближаясь к Гоголиаде. Это были скорее осмысленные позы, чем просто движение в сторону хозяйки. Это замирали и менялись картины жизни писательницы. Причём те картины, кои не вошли в рукописи этих двух книг и, следовательно, специально пропущенные Гоголиадой, по только ей известным причинам. Может, интимным причинам, но — приватным — уж точно. Так у умирающих проходят перед глазами куски из жизни. Но — умирающим уже поздно что-то понимать и изменять. А Гоголиада забыла даже, что эти приватные картинки с ней видит так же и Белый Дворник. Она широко раскрыв глаза следила за ними и угадывала, где и когда что было, и что из этого было не так, как хотелось бы. И вырисовывалось, что делать теперь. А отгадка была очень проста и всегда под боком, каждую секунду её жизни — рядом. Ведь она — писательница… О, Боги-Боги, как всё просто! Как прост Ваш замысел этой простой жизни…
