– Видела? – спросил Вандиен, когда рощица закрыла Сестер от глаз Ки.
Та кивнула; зрелище ее почему-то растрогало. Вандиен, казалось, понял охватившее ее чувство.
– Воплощение преданности, – сказал он. – Сколько вижу их, они мне всегда кажутся олицетворением самоотверженной любви. Между прочим, это было единственное место, где их как следует видно с дороги. Выше можно будет посмотреть еще, но там они теряют сходство с людьми и превращаются в обычные скалы. Но отсюда, согласись, вид такой, что любой менестрель разрыдается. Когда я сам впервые их увидел, я пожалел, что не художник и не могу их как-нибудь запечатлеть. А потом понял: да ведь они уже запечатлены, причем навеки и так, как ни одному скульптору не приснится!
Он откинулся назад, к дверце кабинки; в его темно-карих глазах светилась глубокая, искренняя радость. Ки ничего не добавила к сказанному им, но ей поневоле передалось его восхищение Сестрами, и Вандиену, похоже, было приятно, что она разделяла его чувства.
К середине утра они добрались до границы снегов. Сперва это был тонкий влажный покров, который широкие копыта тяжеловозов превращали в мокрую грязь. Потом колеса фургона начали застревать и проскальзывать. Коням пришлось подналечь; вскоре широкие, серые в яблоках спины потемнели от пота и закурились паром. Движение замедлилось – проторенного пути не было, фургон двигался по целине, сквозь ничем не нарушенное снежное одеяло. Ни колеи, ни обнадеживающих следов впереди. Около полудня Ки ненадолго остановила упряжку, и Вандиен, уверенный, что она собралась повернуть назад, покосился на нее с видом человека, наперед знавшего об этом. Ки сделала вид, будто ничего не заметила. Спустившись вниз, она прошла вперед по икры в снегу и принялась обтирать отдувавшихся коней куском овчины. Безропотный Сигмунд благодарно тыкался носом ей в руки. Сигурд обреченно заводил глаза.
Ки забралась обратно на свое место, и Вандиен спросил ровным голосом:
– Ну что? Пора поворачивать?
– Нет, – сказала она. – Заберемся повыше, и снег сделается суше, так что колеса перестанут скользить и коням станет полегче… Хотя, – добавила она с неожиданной откровенностью, – я вообще-то полагала, что дело у нас пойдет побыстрей. А тут дорога по одному месту петляет!
– Сухой снег, верно, липнуть не будет, но зато он и глубже, – мрачно отозвался Вандиен. – Ты себе не представляешь, каков он наверху, за границей лесов. Там нет ни кустов, ни травы: голый камень да лишайники, так что снег метет где хочет. А впрочем, поехали. Рано или поздно все равно придется бросить фургон, так хоть сколько-то проедем по-человечески…
