Полковник пытливо оглядел его.
— Вы и впрямь аполитичны или у вас просто такая тактика?
— Всего понемногу.
Полковник медленно кивнул, поразмыслив, и наконец сказал: — Даже если я сохраню вам жизнь, вы сами себя угробите.
Рано или поздно вы поссоритесь с кем-нибудь из наших, и вам придет конец. А тогда возникнет вопрос, кто позволил вам свободно слоняться по усадьбе, и я попаду в неловкое положение.
— Я буду тише воды, ниже травы, — пообещал Грофилд, — и не стану никому докучать. Полковник покачал головой.
— Нет. Вы прирожденный смутьян. Прежде чем вы вошли сюда, я получил две ваши характеристики, столь разные, что мне трудно было поверить, что речь идет об одном и том же человеке. Это одна из причин, по которой я решил лично встретиться с вами. Теперь я вижу, что обе характеристики были верными, и вы представляете куда большую потенциальную опасность, чем можно было бы заключить на основе любой из этих характеристик. Вы не привели ни одного довода, способного убедить меня сохранить вам жизнь…
— Но и в пользу моего убийства тоже нет ни одного убедительного довода, сказал Грофилд. — Я никому не угрожаю.
— Но можете угрожать. А такое лучше пресекать в зародыше, пока ничего не случилось.
— Это слишком ничтожная причина, чтобы лишать человека жизни.
— Человеческая жизнь сама по себе ничтожна.
— И ваша тоже? — спросил Грофилд. Полковник холодно улыбнулся.
— О моей речи нет. Мы обсуждаем вашу. Не вижу никаких оснований заступаться за вас.
Грофилд посмотрел на Марбу. Тот стоял с бесстрастной, ничего не выражающей физиономией и явно не собирался защищать его перед президентом. Грофилд его не винил. Он взглянул на Вивьен, и она отвела глаза. Неужели на ее лице отразилось сомнение? Возможно. Но вряд ли это имеет значение. Ему не удастся повлиять на нее и заставить передумать. Но, с другой стороны, отстреливаться надо до последнего патрона.
— Вивьен, — сказал Грофилд.
Она встала и повернулась к нему спиной, глядя в огонь.
— Это не ее решение, мистер Грофилд, — проговорил полковник, — а мое. Ни она, ни господин Марба не в силах изменить его.
— И какое же оно? — спросил Грофилд. — Отрицательное?
— Я дам вам знать, — пообещал полковник. — А сейчас Марба отведет вас обратно.
Решение было отрицательным. О положительном ему сообщили бы здесь же и сейчас же, причин откладывать не было. Но об отрицательном и приличнее, и безопаснее сказать через посредника.
Грофилд снова взглянул на Марбу и заметил, что тот жалеет о таком обороте дела. Жалеет, но ничего не предпринимает.
