— Со мной? — недоуменно переспросила она. — Со мной ничего. С чего ты взяла? — но в глазах ее промелькнула настороженность.
— Если что-то произошло, ты всегда можешь рассказать мне. Ведь мы как сестры! И у нас нет тайн друг от друга.
— Сестры? — мне показалось, или в ее голосе проскользнула насмешка? — Не беспокойся обо мне, Ашана. Со мной все хорошо.
Бросив эти слова, она растворилась в толпе. Во мне зародились сомнения. Но, к сожалению, ни подтвердить, ни опровергнуть я их не могла.
Праздник подходил к концу, и наше присутствие уже не требовалось. Поэтому мы трое собрались в одном из залов, чтобы отпраздновать, так сказать, в узком семейном кругу. Там для нас уже был накрыт стол, с кучей всякого угощения.
Мы сели за стол в ожидании Баст. Это была наша маленькая традиция — ужинать в этот день вчетвером. Но богиня что-то запаздывала. Время шло, и Кашин предложила выпить молодого вина. Эта идея показалась нам весьма заманчивой.
Вино было быстро разлито по бокалам, тост произнесен. Я сделала глоток и почти сразу почувствовала какой-то странный привкус, а потом услышала голос Нашут-Фета:
— Какой-то странный вкус у этого вина.
Я хотела что-то ответить ему, но моя голова внезапно стала невероятно тяжелой, глаза сами собой закрылись. Я услышала лязг стали, а потом в мои уши ворвался громогласный голос Баст:
— Остановись! — первый раз на моей памяти в нем звучал гнев.
Тут же в моей голове все прояснилось и я вскочила на ноги как ошпаренная. Окинув зал взглядом, я не сразу поверила в то, что увидела: Кашин стояла возле Нашут-Фета с занесенным мечом.
Он тоже очнулся и поспешил отскочить от нее подальше, а только потом позволил себе спросить:
— Что здесь происходит?
— Мне тоже хотелось бы это знать. Что ты задумала, Кашин? — сурово спросила Баст.
Вместо ответа ее лицо исказила гримаса жуткого гнева, от которой мне даже стало как-то не по себе.
— Так что заставило тебя опоить тех, кто считал тебя своей сестрой, кто долгие годы сражался с тобой бок о бок? Почему ты подняла на них оружие? — голос богини по-прежнему сохранял суровость.
— Я их ненавижу! — вскричала Кашин и, взмахнув мечом, кинулась на меня.
Мой меч сам собой прыгнул мне в руку. Инстинкт, отработанный веками, заставил меня отразить удар. Наши мечи скрестились.
— Остановись, что ты делаешь?! — пыталась воззвать я к Кашин. — Мы не должны сражаться друг с другом!
— Ты ничего не понимаешь! Ты никогда не поймешь! — говоря это, она продолжала с остервенением наносить удары.
