— Он просто хочет вывести тебя из себя, показать твое бессилие перед ним.
— Да понимаю я! Но не хочу, чтобы страдали мои волки, — я видела, что ее переполняет гнев из-за того, что она ничего не может поделать. Вдруг ее глаза сузились, и Иветта ледяным тоном произнесла, — Найду — уничтожу. Пожалеет, что вообще на свет родился!
Движимая каким-то порывом, я сжала ей руку и сказала:
— Ты знаешь, наш уговор в силе. Если возникнет необходимость, я буду биться на твоей стороне. Только позови.
— Спасибо. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, подруга. Но здесь я должна разобраться сама.
— Понимаю. И все же имей в виду.
— Хорошо, — Иветта мягко улыбнулась, снова обретая спокойствие и хладнокровие вожака стаи.
Улыбка ее сделалась еще шире, когда в комнату осторожно, не желая мешать, вошла Глория.
— Садись, моя дорогая, — милостиво разрешила ей Иветта.
Как видно, прошедшее время сильно улучшило отношения этих двоих. Во всяком случае, девушке удавалось удержаться на месте фаворита значительно дольше, чем остальным.
Остаток вечера мы больше не поднимали тему незваного оборотня и вели себя, как старые приятели, собравшиеся наконец, посидеть вместе в теплой компании. Не стоит и говорить, что домой я возвратилась далеко за полночь.
Миу встретила меня прямо в дверях, нетерпеливо мотая хвостом из стороны в сторону.
— Бедная! — покачала я головой, переодеваясь. — Ты, наверное, страшно проголодалась. Ничего, сейчас дам тебе что-нибудь.
Вскоре мы уже ужинали. Кошка за обе щеки уплетала специально для нее открытую банку лосося в томатном соусе. «Вискас» она по-прежнему продолжала игнорировать.
И все же сегодня она не демонстрировала никаких уникальных способностей, вела себя как обычная кошка — не больше, не меньше. Ладно.
Я пошла в ванную. Она увязалась за мной, но я даже не обратила на это внимания. Включив воду, я стала раздеваться. Чтобы не замочить, я сняла с шеи медальон и положила его на стиральную машину, где как раз и устроилась Миу. Кошка, движимая любопытством, приблизилась к нему, и тут произошло то, чего я никак не ожидала.
Мелькнула яркая голубая вспышка, пахнуло паленой шерстью и раздался дикий, но все же абсолютно человеческий вопль. К тому же я явно услышала крик «Больно!». Потом все стихло.
Я увидела Миу, вжавшуюся в стену с жутко ошарашенным видом, и до меня стало медленно доходить, что кроме нее кричать, вообще-то было некому.
— Та-а-ак! — протянула я. — Вроде не пила, чтобы такое мерещилось…
