А разговор мужиков между тем продолжал ту же тему и вышел в конце концов вон куда.
— Всё как при помещиках! Шурка, как Ивана похоронила, день и ночь теперь на Куличёнка ишачит! И девку уже с собою водит.
— Дорогу кажет. Так и поведётся. Шурке-то без Ивана не на что теперь дочку учить. А девка смышлёная.
— А на Троицу что вышло! Племянник Куличёнков, дурачок этот, повалил её в сарае, и, если бы Шурка не трапилась, пропала бы девка!
Славик, услыхав неожиданную историю, вскинул руку и сказал:
— А ну-ка, Макарыч, зови этих эксплуататоров сюда! И Володьку — первого!
— Сюда! Сюда их! — закричали мужики.
— Во! Правильно!
— Давай их, гадов, сюда!
— На правёж!
— Ну, счас им Славик дась!
— Даром, что ль, до полковника дослужился!
— Правда, что ль?
— А спроси сам.
— До полковника только.
— А спроси, спроси.
— Стесняюсь.
В три конца побежали гонцы от крыльца, на котором атаманом восседал Славик. Только куры метнулись из-под их быстрых ног. Но вскоре все трое вернулись ни с чем.
— Куличёнок сказал: во вам!… — И посыльной мотнул загорелой рукой. — И, грит, если не разойдётесь, Жбанка пришлёт. Жбанок у него сидит, курёнка ест.
Жбанка знали все — участковый милиционер. Все, кроме Славика.
— Видал? — сказал Славику Макарыч. — Я ж говорил! Помещик! Эксплуататоры! Уже жандармами себя ограждают! Всё как при царе!
— А пошли мы к ним сами сходим, — опасно предложил кто-то.
— И правда, мужики? Поможем Жбанку крылушки доесть! А?
И было похоже на то, будто кто-то без команды, без надобности, а так, ради ухарства и по пьяной дури, поднёс зажжённую спичку к бикфордову шнуру. Славик это сразу почувствовал, хоть и был изрядно пьян. Хоть и хотелось ему познакомиться с участковым милиционером.
На их счастье, на улице появилась старушка, которую он не сразу и узнал. При виде её мужики сразу присмирели. Старушка подошла, остановилась, подпершись сосновой палочкой, лоснившейся в её руках.
— Что тут такое? А, ребятушки?
— Здравствуйте, Варвара Петровна.
Это была Варвара Петровна, учительница русского языка и литературы. Она уже лет пятнадцать-двадцать не преподавала, доживала свой одинокий век в стареющем доме у ручья, огородничала, завела кур и корову, но её все в Бабёнках звали учительницей и — по имени-отчеству.
— Да вот, Варвара Петровна, экзамен по Толстому сдаём, — нашёлся кто-то из молодых мужиков, стоявших у калитки.
Славик, как только узнал Варвару Петровну, толкнул коробку с плоскими бутылками под лавку и сверху кинул веник.
