— Это правда, — заметил Чистое Сердце, — спите, я буду сторожить.
— Одно слово, — заговорил канадец, — если только вам не так уж хочется спать, Ланси, то воспользуемся втроем тем, что Кармела спит, и поговорим о делах. Положение, в котором мы находимся, невыносимо для молодой девушки, надо решиться на что-нибудь. К несчастью, я не знаю, что мне делать, да думаю, что и с вами вместе едва ли буду в состоянии придумать что-либо.
— Я к вашим услугам, Транкиль, — отвечал Ланси, — поговорим о делах, я не хочу спать.
— Говорите, мой друг, — сказал и Чистое Сердце.
Охотник с минуту собирался с мыслями и потом начал:
— Жизнь в лесах слишком сурова для слабых людей. Мы — иное дело; привыкнув к утомлению, закалив себя лишениями всякого рода, мы не только не подозреваем этого, но даже находим в них особую прелесть.
— Это правда, — заметил Чистое Сердце, — но и несправедливо, и жестоко подвергать опасностям, которые для нас игрушка, женщину, девушку, едва вышедшую из детского возраста, жизнь которой текла до сих пор беззаботно, вдали от лишений.
— Разумеется, — подтвердил Ланси.
— Вот в этом-то и вопрос, — продолжал Транкиль. — Мне тяжело расставаться с Кармелой, но ей нельзя более быть с нами.
— Да это ее и убьет, — сказал Чистое Сердце.
— Бедное дитя! — пробормотал Ланси.
— Конечно, но кому поручить ее в настоящее время, когда вента разрушена?
— Да, это затруднительно, — заметил Ланси.
— Но, — сказал Чистое Сердце, — ведь вы тигреро асиенды дель-Меските.
— Да.
— Отлично! — воскликнул метис. — Мне пришла в голову великолепная мысль!
— Какая мысль? — спросил канадец.
— Управляющий асиенды не откажет, вероятно, приютить Кармелу у себя.
Охотник отрицательно покачал головой.
— Нет, нет, — отвечал он, — если я попрошу его, я убежден, что он согласится, но этого не должно быть.
— Почему? — спросил Чистое Сердце.
— Потому что управляющий дель-Меските не такой человек, чтобы ему поручать защиту молодой девушки, друг мой Чистое Сердце.
— Гм! — отвечал на это последний. — Ну, так наше положение становится затруднительнее, я не могу придумать, кому поручить ее.
— Да и я также, вот это и печалит меня.
— Слушайте, — вдруг воскликнул Чистое Сердце, — не знаю, где была голова моя, что я не подумал об этом ранее? Не беспокойтесь, я знаю одно средство.
— Вы?
— Да!
— Так говорите же, говорите.
— А ведь Чистое Сердце прекрасный товарищ, — заметил в сторону метис, — у него в голове всегда столько отличных мыслей.
— По причинам, — начал молодой человек, — которые слишком долго было бы теперь объяснять, но о которых я когда-нибудь вам расскажу, я не один в прериях. Моя мать и один старый слуга моего семейства живут в трехстах милях отсюда, среди одного племени команчей, вожди которого несколько лет тому назад усыновили меня. Мать моя — женщина добрая, меня она обожает, и она будет считать себя счастливой, если с нею будет жить такая чудная девушка, как ваша дочь. Она будет охранять ее и окружит ее материнскими заботами, на которые способны одни только женщины, особенно матери, когда им приходится постоянно дрожать за своих сыновей. Каждый месяц в определенный день я оставляю охоту, сажусь на мустанга, быстрее ветра несусь чрез прерии, чтобы увидеть свою мать и провести с нею несколько дней. Именно теперь настает время, когда я возвращаюсь к своей матери. Если хотите, я буду сопровождать донью Кармелу и вас? Если вы приедете со мной, то индейцы примут вас хорошо, а моя мать будет вам очень благодарна за то, что вы доверяете ей дочь.
