Едва она увидала его, как бросилась навстречу с криком радости, которого не в силах была сдержать. Но тотчас же покраснела, опустила голову и остановилась за толстым стволом мексиканского дуба.
Транкиль спокойно слез с лошади, разнуздал ее, любовно потрепал по шее и пустил пастись с другими лошадьми. Сам же он подошел к костру и сел подле Чистого Сердца.
— Ух! — проговорил он. — Наконец-то я вернулся к вам.
— Разве вы подвергались опасности? — с участием спросил Чистое Сердце.
— Нисколько — напротив, Ягуар принял меня, как и следовало ожидать, то есть самым дружеским образом, и был со мною в высшей степени любезен и предупредителен. Да, по правде сказать, мы слишком хорошо знакомы друг с другом, чтобы можно было ожидать чего-либо иного.
Кармела неслышно приблизилась к охотнику, наклонила к нему свою красивую головку и подставила лоб, ожидая поцелуя.
— Здравствуйте, отец, — сказала она ласковым, немного заискивающим тоном, — ты уже приехал?
— Приехал! — отвечал Транкиль, целуя дочь и смеясь. — А тебе, дочурка, отсутствие мое не показалось долгим?
— Простите меня, отец, я вовсе не то хотела сказать, — в замешательстве пробормотала Кармела.
— А что же?
— Так, ничего.
— Неправда, ты что-то скрываешь от меня, но что бы ты ни делала, ты не проведешь меня. Я, дочурка, старая лисица, и тебе не удастся поймать меня на твои хитрости.
— Какой вы злой, отец, — отвечала она, своенравно надувая губки, — вы всегда толкуете в дурную сторону мои слова.
— А, так вот как, сеньорита, гневаться изволите, ну так слушайте, я принес вам добрые вести.
— Правда? — воскликнула она и от радости захлопала в ладоши.
— Разве ты сомневаешься в моих слова?
— О нет, отец.
— Ну, так ладно, садись теперь рядом со мной и слушай.
— Говорите, говорите, отец! — почти закричала она в нетерпении, садясь возле старого охотника.
— Ты желаешь, конечно, узнать, что случилось с капитаном Мелендесом, дитя мое?
— Я, отец? — воскликнула она с удивлением.
— Конечно, я думаю, что тот, кто решился на такой путь, какой предстоял тебе, должен глубоко интересоваться людьми, из-за которых он был предпринят.
Молодая девушка стала серьезной.
— Отец, — сказала она таким решительным тоном, который обличал в ней балованного ребенка, — я не могу сказать вам почему, клянусь вам, что это совсем против моей воли, это — безумие, но при одной уже мысли о том, что Ягуар и капитан Мелендес будут биться насмерть друг с другом, похолодело мое сердце. Но я умею владеть собой, уверяю вас. Я не могу объяснить, почему я стала просить вас вмешаться и предотвратить эту встречу.
