Но в этот момент дворецкий сообщил, что девушка здесь. Она уже переоделась в свое белое с зеленым платье Пьеретты. «Что ж, оно ей к лицу», — подумал мистер Саттертуэйт.
Молли была полна энтузиазма по поводу своего предстоящего выступления.
— Я так волнуюсь! — объявила она, когда после обеда подали кофе. — А вдруг я забуду слова? Или у меня голос задрожит?
— У вас прелестный голос, — сказала Анна. — Я бы на вашем месте о нем не беспокоилась.
— А я все равно беспокоюсь! Хорошо, хоть о танцах не нужно переживать: в конце концов, в собственных ногах мудрено запутаться, ведь правда?
Вопрос был обращен к Анне, но та лишь посоветовала ей:
— Спойте что-нибудь мистеру Саттертуэйту. Вот увидите, он вас успокоит.
Молли прошла к пианино и запела старинную ирландскую балладу. В гостиной зазвенел ее свежий мелодичный голосок.
«Ax, милая Шийла, что смотришь в огонь так уныло, Скажи мне, моя смуглянка, скажи, кого ты там видишь?»
— «Того, кто меня любит, и того, кто меня разлюбит. И за ними тень еще одного — того, кто меня погубит…»
Песня продолжалась. Когда Молли кончила петь, мистер Саттертуэйт ободряюще закивал.
— Миссис Денмен права: у вас прелестный голос, может быть, не хватает техники, зато сколько чувства, непосредственности…
— Верно! — согласился Джон Денмен. — Так что вперед, Молли, и не трусь! И вообще, пора уже нам отправляться к Рошеймерам.
Все разошлись по своим комнатам — переодеться. Решили идти пешком, благо вечер был восхитительный, а до дома Рошеймеров не больше двухсот ярдов Мистер Саттертуэйт ненадолго остался в гостиной вдвоем со своим другом.
— Странная вещь, — начал он, — но ее песня почему-то напомнила мне о вас. «И за ними тень еще одного…» В этом есть какая-то тайна, а сталкиваясь с тайной, я всякий раз думаю о вас.
— Неужто я такой таинственный? — улыбнулся мистер Кин.
Мистер Саттертуэйт убежденно закивал.
— Даже очень. Представьте, до сегодняшнего дня я и не подозревал, что вы профессиональный танцор!
— Правда? — сказал мистер Кин.
— Вот послушайте! — сказал мистер Саттертуэйт и тихонько напел любовную тему из «Валькирии». — Вот что крутилось у меня в голове, когда я за обедом наблюдал за этой парочкой!
— За какой парочкой?
- Как — за какой? За князем Орановым и миссис Денмен. Вы разве не заметили, как она сегодня преобразилась? В ней… В ней будто ставни внезапно распахнулись, и показался свет…
— Да, — сказал мистер Кин. — Вполне возможно.
— Сюжет давно известный, — заметил мистер Саттертуэйт. — Разве не так? Этих двоих слишком многое объединяет. Они из одного и того же мира, к ним приходят одинаковые мысли, одинаковые сны… Нетрудно догадаться, как все получилось. Десять лет назад Денмен был, вероятно, молод, смел, хорош собою одним словом, фигура вполне романтическая. К тому же он спас ей жизнь — так что, думаю, все произошло само собой. А что теперь? Теперь он сорокалетний мужчина, респектабельный и вполне добропорядочный, но — как бы это сказать?.. Ничего особенного. Примерно как его хваленая хепплуайтовская мебель, «английская и добротная». Он такой же заурядный англичанин, как эта хорошенькая девушка с ее непоставленным, но звонким голоском… Ах, мистер Кин, можете улыбаться, но вы не станете отрицать, что я прав!
