Как только мексиканец удалился, скваттеры снова принялись рубить деревья и распиливать их на доски; работу эту они не прекращали до тех пор, пока не стало совсем темно.
Эллен отправилась в хакаль, где вместе с матерью принялась хлопотать по хозяйству.
Название «хакаль» носила, собственно, жалкая хижина, с плетневыми стенами, дрожавшая при малейшем ветре и пропускавшая внутрь как дождь, так и солнце. Эта хижина была разделена на три отделения: правое служило спальней обеим женщинам, левое занимали мужчины, а среднее отделение, в котором стояли изъеденные червоточиной скамейки и стол из плохо обтесанных досок, было в одно и то же время и кухней, и столовой.
Было поздно; скваттеры, усевшись вокруг очага, на котором кипела большая железная кастрюля, ожидали возвращения Красного Кедра, находившегося в отсутствии с самого утра. Наконец издали донесся стук лошадиных копыт; шум постепенно приближался, и вскоре перед хакалем остановилась лошадь, а вслед за тем в комнату вошел человек.
Это был Красный Кедр.
Скваттеры медленно повернули к нему головы, но никто не побеспокоился подняться и не сказал ему ни одного слова.
Одна только Эллен встала и направилась к отцу, которого горячо поцеловала.
Гигант схватил девушку своими сильными руками, поднял ее в воздух и несколько раз поцеловал, говоря ей грубым своим голосом, который значительно смягчался нежностью:
— Добрый вечер, моя голубка.
Потом он поставил ее на пол и, не обращая уже больше на нее внимания, тяжело опустился на скамью у стола, подставляя ноги к огню.
— Эй, жена, — крикнул он через минуту, — давай ужинать, черт возьми! Я голоден как койот.
Жена не заставила повторять себе приказание два раза, и через несколько минут огромное блюдо фасоли с индейским перцем, смешанным с копченым мясом, дымилось уже на столе рядом с большими горшками пульке.
Четверо мужчин с аппетитом сильно проголодавшихся людей молча уничтожали этот скромный ужин. Как только фасоль и мясо исчезли, Красный Кедр и его сыновья закурили трубки и, все также молча, принялись курить, потягивая в то же время пульке большими глотками.
Наконец Красный Кедр вынул трубку изо рта и, стукнув кулаком по столу, грубым голосом крикнул:
— Эй, бабы, вон отсюда! Вам тут больше нечего делать, вы нам только мешаете; убирайтесь к черту!
Эллен и ее мать тотчас же вышли из кухни и удалились в устроенное для них отделение.
В продолжение нескольких минут слышно было, как они ходили по своей комнате взад и вперед, а потом все стихло.
