— Андреc Гарот негодяй, он поставил тебе ловушку, а ты в нее и попался, сын мой, — перебил его дон Мигель.
— Нет, отец, вы ошибаетесь: Андреc поступил со мной честно, и мне остается только благодарить его, хотя ему, может быть, и не следовало бы говорить со мной загадками.
Асиендадо с видом сомнения покачал головой.
— Продолжай, — сказал он.
— Я вернулся домой, захватил оружие, а затем, вскочив на Негро, моего верного скакуна, направился к долине Бизонов. Как вы знаете, отец, то место, которое мы так называем и которое нам принадлежит, состоит из громадного кедрового и кленового леса, занимающего около сорока миль в окружности, его во всю длину прорезывает Рио-Сан-Педро.
— Да, я это знаю и хочу в будущем году вырубить часть самых старых деревьев.
— Вам теперь нечего беспокоиться об этом, — ответил молодой человек, улыбаясь, — другой взял на себя этот труд вместо вас.
— Что это значит! — вскричал асиендадо. — Кто же осмелился это сделать?
— Бог мой! Один из скваттеров-еретиков, как они сами себя называют; негодяй нашел место подходящим для себя и преспокойно поселился там со своим выводком волчат — тремя великовозрастными негодяями, похожими на висельников, которые расхохотались мне в глаза, когда я заявил им, что лес этот принадлежит нам; затем они заявили мне, что они североамериканцы и боятся меня столько же, сколько и койотов и что земля принадлежит тому, кто первый занял ее; в заключение же они посоветовали мне убираться как можно скорей… Ну, что еще сказать тебе, отец?.. Я ведь недаром так на тебя похож… я вспыльчив и так же, как и ты, ненавижу этих пиратов янки30, которые за последние несколько лет налетели на нашу страну, как туча москитов. Я видел перед собой срубленными самые лучшие деревья в нашем лесу и, конечно, не мог спокойно слушать дерзости этих негодяев, так что наша ссора кончилась тем, что они в меня выстрелили.
— Пресвятая Дева! — гневно вскричал дон Мигель. — Они мне дорого заплатят, клянусь тебе, за это оскорбление; я им жестоко отомщу.
— Зачем вы так выходите из себя, отец? — отвечал молодой человек, видимо, раздосадованный действием, произведенным его рассказом. — Убыток, который эти люди нам причинили, в сущности, весьма незначительный, и я всецело виню в этом самого себя.
— Напротив, ты был совершенно прав; я не хочу, чтобы эти северные воры производили здесь свои хищения; я сумею заставить их уважать мои права.
— Уверяю вас, что если вы позволите мне действовать, я, наверное, устрою это дело так, что вы останетесь довольны.
