Казнить нельзя помиловать. Бескомпромиссный подход к пунктуации | страница 30
Если вам хочется узнать о редакционной войне, возникшей на почве любви к запятым, читайте «Годы с Россом». Однажды Тёрбер даже послал Россу несколько строк стихотворения Вордсворта из цикла «Люси», в которых знаки были расставлены по правилам «Нью-Йоркера»:
Однако Росс был нечувствителен к сарказму, и Тёрберу пришлось капитулировать. В конце концов, Росс выписывал чеки, был начальником – и, конечно, превосходным редактором, который с подкупающей прямотой написал однажды Г. Л. Менкену: «В редактировании мы дошли до такой степени замысловатости, что дальше, кажется, некуда. Не знаю, как с этим справиться». Так что запятые плодились и размножались. Однажды корреспондент спросил Тёрбера: «Почему у вас стоит запятая во фразе ‘After dinner, the men went into the living-room’[182]?» Его ответ можно назвать верхом изящества. «С помощью этой запятой, – объяснил Тёрбер, – Росс дал им время отодвинуть стулья и встать».
В чем же проблема? Откуда взялся простор для такого разнообразия мнений? Разве нет правил расстановки запятых, подобных правилам расстановки апострофов? Вообще-то есть; но, как ни странно, в случае с запятыми дело намного сложнее. Запятая – в гораздо большей степени, чем любой другой знак препинания, – привлекает внимание к смешанной природе современной системы пунктуации и к ее попыткам решить одновременно две задачи:
1) подчеркнуть грамматическую структуру предложения;
2) отразить, подобно нотной записи музыки, такие свойства речи, как ритм, высота, тональность, темп.
Потому-то взрослые люди в редакционных кабинетах и готовы затеять потасовку из-за запятых, что две эти роли пунктуации иногда вступают в прямое противоречие. В случае запятой это вообще происходит сплошь и рядом. В 1582 году Ричард Малкастер в «Началах» (одном из первых учебников по английской грамматике) описывал запятую как «маленькую закорючку, которая на письме завершает какую-то небольшую часть предложения, а при чтении предупреждает, что пора остановиться и сделать вдох». Впоследствии многие грамматисты XVII–XIX веков отмечали это различие. Когда Росс и Тёрбер, потрясая пепельницами, лезли в драку из-за цветов звездно-полосатого флага, это отражало глубинную двойственность пунктуации, которая уже более четырехсот лет отравляет людям жизнь. На странице знаки препинания выполняют свои грамматические функции, а в голове читателя они выходят за эти рамки – и подсказывают верный тон.
