Таким образом, провозглашаемая Эпштейном грядущая эпоха протеизма, по сути своей является, лишь хрупкой веточкой постмодернизма, которая может быть сломана ветром постмодерновой реальности.
Далее Эпштейн отмечает, что «смерть человека», которую провозгласило поколение постгуманистов вслед за М. Фуко, что дескать действительно, мы выходим за пределы своего биовида, подсоединяя себя к десяткам приборов, вживляя в себя провода и протезы. Между человеческим организмом и созданной им культурой устанавливаются новые, гораздо более интимные отношения симбиоза. Все, что человек создал вокруг себя, теперь заново интегрируется в него, становится частью его природы. Эпштейн, судя по всему не понимает, что это и есть смерть человечества о которой говорят авторы постмодернизма. Ни о какой иной смерти постмодернистами и не говорилось. Очеловечивание приборов, орудий и машин, благодаря которым они приобретают человеческие функции движения, вычисления и даже мышления и есть смерть человека в постмодерновом понимании. Потому, что возникают совершенно иные существа и корень “человек” здесь применять уже не придётся. Всечеловек — это уже не человек, а некий квазибог. Качественное перерождение это всегда смерть старого. Ведь память об индивидуальным психическом и экзистенции исчезнет, останется одна эссенция, которая не достаточна для существования феномена Человека. Обидно только одно, что не успели мы разобраться с тем, что есть Человек, как мы потеряем его.
Но самое наивное место в фантазиях Эпштейна заключается в том, что дескать, благодаря развитию технологий появится возможность управлять и манипулировать процессами совести и духовности, чтобы дескать новое человечество не деградировало. Мозговые сигналы будут прямо передаваться по электронным сетям, мысли будут читаться, поэтому придется быть осторожным не только в словах. В мозгу будет время от времени вспыхивать табличка-напоминание: «Выбирай мысли!» или «Выбирай, о чем думать!». Церебрально открытое общество может потребовать от всех своих членов такой умственной аскезы, какой раньше предавались только монахи и йоги. Ментальная «корректность» или «гигиена» выработает привычку сурового мыследержания, и человек с особой радостью будет предаваться «снам наяву» — интервалам времени, специально отведенным для «анархии» мыслей. Согласно этому автору, личность сможет простираться через континенты, планеты, звездные системы, выступать в разных материальных обличиях и социально-профессиональных ролях — и одновременно осознавать единство своей судьбы и моральной ответственности, и все ее воплощения будут соведовать друг другу в единой совести. Творчески сильная, вдохновенная личность сможет населять целые миры своими бесконечно множимыми «я». Тогда все искусство прошедшего и настоящего будет осмыслено как эпоха протоморфизма — условно-знаковое предварение протеических личностей.
