— Прощай, пограничник! — надувшись, сказал Слава. — Смотри, шпиона не пропусти.
— А ты, рыбник, не задавайся, а то собаку спущу. Марс, куси-ка его за пятки!
— Ав… ав… — пронеслось по рынку.
Это пробовал свои силы «таежный волк».
Спору этому, возможно, и конца не было бы. Но тут профессор важно поправил пенсне, кашлянул и ободряюще кивнул Славе:
— Не грустите, коллега. Я тоже некоторым образом рыбник. Давайте-ка лучше с вами направимся к выходу и побеседуем.
Так возникла эта дружба. Слава пошел с профессором Дима с пограничником. Но не будем тому удивляться! Ведь на птичьем рынке люди очень похожи друг на друга и каждый по-своему беззаветно любит рыб, птиц, собак, кроликов… И любовь эта не проходит с годами.
Смеркалось. Я возвращался со станции в лагерь и шел по берегу реки. Кама чуть слышно бормотала сквозь сон. Ночной ласточкой скользнула над водой летучая мышь и скрылась в зарослях ивняка. Вдруг в трех шагах от меня в сыром осиннике кто-то завозился, зашуршал, фыркнул. Я замер и постоял с минуту в нерешительности. Шуршание и фырканье повторились, словно кто-то простыл и легонько чихал. Я разбросал палую листву и заметил ежа. Весь в листьях, хвое и мхе зверек показался мне смешным и нарядным.
Закатал ежа в плащ и принес к себе в отряд. Ребята сразу обрадовались:
— Смотрите! Смотрите! Прямо живой гербарий!
Как на грех, ящика в тот вечер мы не нашли, и я решил взять ежа на ночь к себе на терраску. На следующий день мы с ребятами должны были ехать на пароходе.
Проснулся чуть свет, обшарил все углы — ежа нигде нет. Неужели утек Гербарий? Взглянул на часы — семь. Пора в лагерь, где я работаю вожатым. Вскинул рюкзак на плечо и скорей к своим пионерам.
По пути решил не говорить ребятам о беглеце. Зачем их расстраивать! Может, в походе другого ежа поймаем…
После завтрака мы с песней подошли к пристани. Белоснежный пароход «Сергей Есенин» тихонько покачивался у причала.
Кама текла ласково и покорно, с тихим урчанием перекатывая поблескивающую на берегу разноцветную гальку.
Пароход звучно гуднул, отвалил от пристани — позади остались луга, косогоры, деревеньки…
Ребята, переговариваясь, смотрели на лесистый берег, на высокого седого капитана в белом кителе, на расторопных матросов.
Я задумался: куда мог запропаститься ежик? На терраске все перерыл… Не мог же еж, в самом деле, в окно выпрыгнуть!
В это время Витя Михеев случайно облокотился на мой рюкзак:
— Ой! Что у вас, иголки там?
