Джейсон же не терял времени после ее ухода. По-военному закончив туалет и не ожидая завтрака, через несколько минут он был уже на дороге. Любовное возбуждение прошло, и по дороге в Гринвуд его мысли вновь вернулись к испанцу. Интересно, а нет ли связи между его поездками к Джефферсону в Монтичелло и неожиданным появлением Давалоса в Вирджинии?
Почему бы и нет? Испания сейчас нервничает. Не исключено, что появление Давалоса связано было с политикой и не имело ничего общего с личными проблемами. Джейсон не вполне этому верил, но, когда он сегодня увидит Джефферсона, то скажет ему о присутствии Давалоса в округе. Тогда они и обсудят, что предпринять.
Зная, что он должен еще переодеться перед визитом в Монтичелло, Джейсон перевел лошадь на рысь, мысленно уносясь к встрече, назначенной после полудня.
Библиотека Томаса Джефферсона в Монтичелло особенно приятна была в такой холодный и ветреный ноябрьский день. В камине весело горел огонь, винно-красные шторы из тонкого бархата надежно ограждали комнату от ледяного ветра, завывавшего снаружи.
Джейсон смотрел на львиную голову, крупное, с четко вырезанными чертами лицо, на карие, глубоко сидящие под густыми бровями глаза третьего президента Соединенных Штатов. Седина Джефферсона резко контрастировала с черной как вороново крыло шевелюрой Джейсона. Оба они были высокого роста, хотя Джефферсон выглядел стройнее, чем крепко скроенный молодой человек.
Сидя в креслах перед огнем, они попивали коньяк и, казалось, просто отдыхали. Джейсон был сыном одного из ближайших друзей Джефферсона, Гая Сэвиджа. Его плантация, Гринвуд, была всего в нескольких милях от Монтичелло, и на глазах у Джефферсона из краснолицего горластого сорванца вырос сильный, к тому же красивый мужчина, который сейчас в свободной позе сидел перед ним в кресле. Давняя дружба с Гаем послужила причиной того, что президент решил использовать путешествие Джейсона в Лондон, чтобы отправить с ним кое-какую корреспонденцию, которую он не хотел бы доверить обычным каналам. Держа в руке бокал, Джефферсон задумчиво рассматривал Сэвиджа-младшего. Пожалуй, он больше знал о его предках и о его детских годах, мальчишеских проказах. Потом он уехал учиться и лет десять назад неожиданно вернулся из Харроу, после чего крепко поссорился с отцом из-за какой-то рабыни – имени ее Джефферсон не помнил – и уехал в поместье своего деда, в Новый Орлеан. По-видимому, там он и жил, не считая коротких визитов в Гринвуд, к отцу.
