Рональд неспешно разглядывал все вокруг. Милли вдруг с ужасом подумала о том, что он, возможно, представляет окружающую их природу как возможную площадку для киносъемок. Пальцы ее сжались в кулаки. Только бы он этого не сказал, взмолилась она.
Она испытала огромное облегчение и была приятно удивлена его словами.
— А ты когда-нибудь берешь сюда флейту?
— Иногда. А что? — Милли совсем расслабилась.
— Представляю, как ты играешь здесь — для диких животных и горных вершин.
— Здесь не так уж много диких животных — разве что какая-нибудь белка. А горы слишком далеко, чтобы слышать меня.
Он тихо засмеялся, укоризненно качая головой.
— Любому, кто услышал бы эти слова, показалось бы, что ты не романтик.
Это, сразу же отметила про себя Милли, была опасная тема. Встав на колени, она принялась деловито распаковывать припасенные для пикника продукты.
— И был бы прав, — сказала она, не поднимая головы.
— Это несправедливо, — заметил Рональд, опускаясь на траву рядом с ней. Его голос звучал, словно растопленный мед, и в нем слышался намек на смех, который она никогда, теперь уже никогда, не сможет забыть. — Одинокая леди, играющая на флейте, с внешностью, о какой можно только мечтать, и при этом не верит в романтику. Такое сочетание должно быть просто запрещено законом!
Милли так и застыла с ножом в руках. Рональд, приподняв бровь, вопросительно посмотрел на нее. Через мгновение она справилась с собой и снова принялась нарезать сыр. Только когда он принялся за еду, она сказала, тщательно подбирая слова:
— Просто я рано столкнулась с обратной стороной романтики.
— Каким образом?
— Моя мать была очень романтична и потому не слишком счастлива. Как и мой отец. И отчим.
— Да-да. — Он подождал, пока она устроится поудобнее и возьмет в руки бутерброд. — Что-то вроде этого я и предполагал, — продолжил он с легким оттенком превосходства. — Но что же все-таки случилось с твоей матерью? Одна большая и пагубная страсть? Или множество мелких связей?
— Много больших и пагубных связей, — ответила Милли. — У нее был действительно необыкновенный голос, такой, что люди сразу влюблялись в него, даже не зная ее саму. Внешне она тоже выглядела великолепно: пышная красавица с тяжелыми каштановыми волосами и огромными прекрасными глазами.
Склонив голову набок, Рональд разглядывал ее мальчишескую фигурку.
— Да, она была совсем другой, — согласилась Милли с его не высказанным вслух комментарием. — Я больше похожа на отца, еще одного тощего воробышка.
