— Так вот как на вас действует алкоголь? — Бредли покачал головой. — Именно это, должно быть, имел в виду один мой приятель, когда сказал, что у меня нет воображения. Я ничего не чувствую, кроме вкуса алкоголя и фруктов.
— Может быть, вы просто не любитель вин? — предположила Милли.
— Я же из Калифорнии! — оскорбился Рональд. — По крайней мере, был усыновлен там. Просто я слишком поздно впервые попробовал настоящее вино, чтобы уметь профессионально оценивать его.
Милли подперла голову руками. На мгновение у нее возникло странное ощущение, что Рональд собирается наклониться к ней, но он резко откинулся на спинку стула и засунул руки в карманы. Его лицо вновь стало непроницаемым.
— Пожалуй, вам хватит пить, — заметил он. — Это старое вино только кажется таким легким. Почему бы вам не прилечь, пока я разгружу машину?
— Это моя обязанность, — возразила Милли.
Язык у нее немного заплетался, и это удивило ее. Она добавила, стараясь тщательно выговаривать каждое слово:
— Почему я должна ложиться? Я не устала и вообще в полном порядке.
— Пока да.
Ее глаза обиженно сузились.
— Вы хотите сказать, что я пьяна? Алкоголь не оказывает на меня никакого действия.
Тут она заметила, что ее бокал пуст, и нетерпеливым жестом подвинула его Рональду. Он вопросительно поднял брови, пожал плечами и снова налил ей вина, но все же спросил:
— Вы уверены, что это вам не повредит?
— Конечно, уверена. Я пью вино всю жизнь.
— Расслабление наступает значительно раньше, чем пропадает способность держаться на ногах, — осторожно заметил Бредли.
— А я вовсе не напряжена, просто контролирую свое поведение, — возразила Милли.
— Тогда почему вас так легко смутить? — Пораженная, она опустила глаза. Откуда он это знает? — Я постоянно загоняю вас в тупик, ведь верно? Я чем-то пугаю вас. Впрочем, возможно, у вас действительно есть основания бояться меня. — Неожиданно он подался вперед и, взяв за подбородок, поднял ее лицо так, что их глаза встретились. — Хотите, я скажу вам, что вижу, глядя на вас? — В его тихом голосе зазвучало что-то опасное. — Ох уж эти глаза!
— Что? — переспросила Милли. У нее не было уверенности в том, что она правильно расслышала его последние слова.
— Вы очень красивая женщина, Милдред Роббинс. — Она смутилась, а он добавил чуть сердито:
— Но не хотите замечать этого. Что ж, это ваше дело, однако не думайте, что все остальные так же слепы, как вы.
Милли вздрогнула, и странная, гипнотическая атмосфера тут же растаяла.
