Он поднялся с земли, недовольно ворча нечто в свой собственный адрес: нельзя же до такой степени уходить в свои мысли, чтобы не заметить валяющегося на пути камня. Волгин, Волгин, где твои рефлексы Дальнего разведчика? Когда-то тебе было достаточно однажды пройти, чтобы потом безо всякого усилия помнить каждое препятствие на дороге, миновать его даже без участия рассудка. А теперь…
Но, черт бы побрал, этого препятствия на пути не было! И это вовсе не камень!
Волгин понял это, как только нагнулся, чтобы отряхнуть колени. Это был не камень, а рамак.
Втянув свои кольца, он лежал в траве, словно греясь на солнце. Можно было подумать, что он спит, но Волгин понял, что это не так: рамаки не нуждались во сне или иной форме отдыха, а батареи, преобразовывавшие свет, тепло и энергию гравитации в электрический ток, были настолько чувствительны, что не могло быть и речи о том, что рамак остался без энергии в этот летний день. Он сам не знал, откуда взялись у него эти сведения; вероятно, кто-то говорил по соседству, а он услышал и бессознательно запомнил: нельзя провести час с лишним в мире рамаков и их создателей и не набраться разных мудростей. Так в чем же здесь дело? Почему рамак не только разрешает человеку споткнуться о себя, но даже и после этого не вступает в разговор – хотя бы для того, чтобы извиниться или посочувствовать? Что-то тут не так…
Он нерешительно переступил с ноги на ногу, потом устыдился этой нерешительности.
– Эй! – окликнул он негромко. – Эй, рамак!
Ответом было молчание. Волгин огляделся, как бы в надежде найти кого-то, кто помог бы разобраться в этом. И увидел, что еще три рамака лежат невдалеке, точно так же не подавая никаких признаков жизни.
– Послушайте, – сказал Волгин, присаживаясь на корточки. – Вы меня слышите?
Он подождал, но безуспешно. Тогда он дотронулся пальцем до шероховатой поверхности солнечных элементов, покрывавших кольцо извне. Он сделал это осторожно, опасаясь, что его поразит разряд. Однако ничего не произошло. Голубоватые объективы, расположенные в верхней части башенки, продолжали смотреть каждый в свою сторону. В объективе Волгин увидел свое отражение. Ему стало не по себе.
Он встал и отошел на несколько шагов. Затем вернулся.
– Эй! – закричал он что было сил.
Тишина зазвенела, и это было все.
Тогда Волгин нагнулся и ухватился за диагравионную антенну, виток которой обнимал нижнюю часть кольца. Поднатужившись, он приподнял рамака с одной стороны. Рамак оказался тяжелым. На действия человека он никак не реагировал. После нескольких попыток Волгину удалось перевернуть массивное создание.
