Между тем Сэма медленно и исподволь мучило нехорошее предчувствие. Точнее, некая фантастическая неопределенность. Ему, конечно, было не привыкать. Собственная его работа, опоганенная насмешками и сухими издевками, тоже лежала в плоскости далеко не обыденной, он вообще презирал расхожие клише о том, что под солнцем быть может, а чего никогда не случится. Природа, само собой, накладывает ограничения на бытие, но где именно проходит сия таинственная граница, Сэм понятия не имел и полагал, что даже мудрствующие лукаво светила науки об том понимают мало. Воображение его и всегда-то уводило в дальние края, откуда Сэм добывал невероятные решения и задачи, к коим те решения прилагались. Вот и нынче вольная фантазия потянула его за облака, сопоставляя и превращая факты в стройную модель. Однако много оставалось неясного, а забияка Марвитц напрочь отказывался от сотрудничества. Ничего, Сэм и без его помощи докопается до истины.
Вообще, на базе он как-то пообвыкся. Может, оттого, что никто, даже и гауптштурмфюрер Ховен, явно не считал Сэма врагом, а может, замкнутость и глухая удаленность от большого мира, жизнь на манер робинзоновской делали свое благое дело. Тем более что на самой базе начались некоторые движения. Прямо после похорон незадачливой троицы. Сэм, конечно, ни на пенс не поверил в официальную версию, но счел за лучшее промолчать и отговорил Линде излишне трепать языком. Ему ли, прошедшему уже неплохую школу выживания на войне, не знать, чем может обернуться недовольство солдатни, самопроизвольно переходящее в гнев. В конце этого пути всегда анархия и гибель, если обуздывающая сила не придет извне. А только извне ничего им не светит. Слишком далеко это извне. К тому же по базе ползли нехорошие слухи, то и дело прорывающиеся неподдельной тревогой. Нарушение «Швабией» графика постепенно становилось удручающей и всем известной реальностью. Потому единственная годная для дальнего плавания посудина вместе с ее экипажем обратилась в своего рода реальную, страховочную надежду, когда дело, не дай-то бог, дойдет до крайности.
Но жизнь на базе под зорким оком Великого Лео все же шла своим чередом. Например, сегодня за завтраком Вилли мимоходом сообщил, что надо тащить торпеду. Правда, не пояснил, какую и куда. А Сэм из принципа не спросил, хотя очень хотелось. Ему вообще хотелось взять и напроситься к Вилли в компанию, хотелось работы и общения с себе подобными, он уже понял из отрывочных замечаний, что Бохман – инженер грамотный и свободный в мышлении, впрочем, иначе его бы здесь не было. Но и напроситься в помощники в то же время означало пойти на поводу у гауптштурмфюрера Ховена. Ух, как Сэм разгадал его хитрющую игру! Никакого принуждения, никаких «пуля в лоб или в строй», а этакой тихой сапой через сводящее с ума безделье. Поглядишь, и строптивый бритт еще сам станет умолять, чтобы пристроили его хоть к какому занятию. И ведь прав оказался, вот уж действительно Великий Лео! За интересное дело Сэм бы сейчас многое отдал. Да и не выдержит он, все равно попросит, Сэм и это знал про себя. Однако потянет время, чтобы позлить и хоть чем-то отплатить за изуверскую хитрость.
