– Ты чего, идиотка?! Охренела?!
– А-а! – Ленка метнулась к любимому и вцепилась маникюром в его короткую стрижку. – Я тебе устрою Виолу. Шлюху завел! Кобель!
Так и не застегнув брюки, Тарзан отпустил их, схватил Ленкины руки и, как спортивный молот, метнул почти жену к центру комнаты.
– Да за такие слова... – Тарзан поспешно всовывал латунную застежку в отверстие на ремне. Это занятие ему кое-что напомнило и стало еще тоскливей, – Короче, бабы тут ни при чем.
Ленка упала на попу аккурат под люстрой. Поползла к серванту.
– Сделай паузу! – она выкатила из-под серванта килограммовую, детскую гантелину Тарзана. – Она еще издевается надо мной! Сучка твоя! Виолка!
Почти жена вскочила на ноги и пошла в новую атаку с гантелей. Голая и страшная, будто амазонка на тропе войны.
– Ну, и что делаешь? – Тарзан перехватил руку с детским грузом, вывернул, заставляя пальцы разжаться, и пинком отправил Ленку на кровать. – Дура, они из рекламы взяли. Из рекламы, дурища! Про сникерс реклама. И Виолка из рекламы. Сыр такой не жрала, что ли?
На кровати Ленка разрыдалась.
– Про «Твикс», – уточнила она сквозь рев. И, вдруг прекратив стенания, пошла в последнюю, ласковую атаку.
Уже напяливающего носки Тарзана стали гладить по самым податливым местам и их же целовать.
– Давай по-быстрому, пусик? Ну куда же ты такой, ко-отик...
– Ну, не могу я, Ленка, – взмолился не очень убедительно Тарзан, – не могу. Надо иттить. Работа такая... Мне ж Вензель башку свернет... Видит Бог... Иностранный легион... Ой... Ай... О!.. О!!. О!!! О?.. О??. О??!..
* * *
Крутые заботы навалились на Шрама клыкасто-молоткастой стаей. Тут и сгтнувший бесследно Шатл, будто французский летчик Антуан де Сент Экзюпери. Тут и какой-то опер, через секретарш ищущий Сергея Владимировича «для беседы». Ведь был засвечен в книге посетителей Зимнего дворца Сергей Владимирович и о чем-то толковал с также беспробудно исчезнувшим гражданином Ледогостером буквально за день до нашумевшего пожара.
Но опер – фигня на постном масле, таких Бескудин кладет на лопатки одной левой. А вот от того, что из трех обгоревших трупешников в Эрмитаже двое явно были Шатловскими пацанами, у Сергея под ложечкой кошки скребли конкретно.
За событиями по почерку угадывалась когтистая лапа Вензеля, типа снова начал неугомонный старец войну без объявления. И теперь Шрам рулил на любимом черном мерсюке по заснеженным колдобинам в «Углы». Потому что больше спрятаться ему было негде.
