– Я понимаю, понимаю – государственная тайна. Я вас оставлю. Пару часов хватит?
– Без базара, – кивнул Шрам и прикусил язык.
Увлеченный идеей спасти Родину фрукт и на этот раз прошляпил лажу и благолепно срыл по своим канцелярским пыльным нуждам. А Шрам устроился на не старинный, а просто очень дряхлый стул, вздохнул тяжело, вздымая пыль; «Типа, какой фигней не приходится только заморачиваться», и открыл первую книгу с расплывшейся чернильной пришлепкой «Журнал учета движения музейных ценностей за 1964 год».
Следующие час сорок две минуты он сидел тихо-тихо, ворочая страницы и шевеля губами в помощь разбирающим каракули глазам. Только скрипел авторучкой, делая пометки на обратной стороне разового пропуска. По этому Палец попал пальцем в небо, когда заявил, угрюмо пялясь на вырванные из альбома и изрисованные маршрутами Эрмитажные планы:
– Надо было вместо маячка радио ему приклеить, – ни фига бы Палец не услышал кроме двух пустых слов.
– Это ж центр города. В каждом офисе там толпа охраны, и у каждого последнего поца персональная рация. Кто-нибудь тут же в эфире споткнулся бы о нашу волну, – Козырьку не пришлось по душе, что предъявы кидает не родной папа, а посторонний.
– Ладно, – смял пятерней сразу все три мелованных листа Харчо, зашвырнул под ноги и растер, – Ты мне, Козырек, не вешай хачапури на уши. Ты подскажи, как прочухать, что же такое копченое этот Шрам в катакомбах музейных вынюхивал?
– Если бы я был такой умный, наверное, больше бы зарабатывал, – недовольный, как босс оценил работу, позволил себе маленький бунт бывший научный сотрудник. Сам Козырек роста был небольшого, с чуть кривоватыми ногами и неизменной трехдневной щетиной. Пиджак ему был великоват, посему кулаки утопали в рукавах, что являлось объектом постоянных насмешек кунаков Харчо.
Харчо собрался страшно заскрипеть зубами, но вспомнил, что на интеллигенцию пряник действует лучше плетки: Хищные глазки из охряно-желтых стали лимонными:
– Ладно, не приказываю, совета спрашиваю.
Козырек приосанился, хотя в его голосе еще в полсилы вибрировали обиженные ноты:
– Когда у нас в закрытом ящике (У Харчо стала рожа, будто попробовал незрелый виноград) случался затык, мы применяли мозговой штурм.
– Ты че, совсем с башней не дружишь? Чтоб музей штурмовать, танки подгонять надо! – фыркнул Палец.
– Нет, мозговой штурм, это другое. Бескровное. Это вот типа мы сидим в комнате и кидаем отвязанные идеи наугад. «Что, Где, Когда» смотрели? – начхал с Эйфелевой башни Козырек на наезды неродного папы. Идея с мозговым штурмом вдруг ему самому понравилась до желудочных колик.
