– Вроде как октябрятские дружины рисуются, – фыркнул, прикалываясь, Ридикюль, когда оба выходили из надраенного до блеска лифта (швейцар, персидский ковер и позолоченная плевательница).
– Бери выше. Есть у меня идейка лицей сварганить, чтоб не шкурой исполосованной молодежь понятия всасывала, а правильные профессора мудрость проповедовали.
При этих словах у Шрама была такая мечтательная физиономия, что Гречкин поостерегся дальше гундеть малейшее сомнение. Но только они ввалились в приемную «Венком-капитала», как рожа Сергея стала каменной, и цвет для полноты впечатления приобрела буро-гранитный. Чем так напрягла Шрама ожидающая в приемной пузатая дама, Ридикюль въехал сразу, как фифа разверзла хлебало:
– Сергей Владимирович, хочу вас обрадовать. Вопрос решен положительно, ГОТОВЬТЕ ДЕНЬГИ – взлетела с гостевого диванчика дама. И по бокам от нее взмыли два пристебая. Серые не той серостью, которая красит филеров, а серые по жизни.
Секретарша надеялась, авось явившийся-незапылившийся шеф заденет ее взглядом, и она как-нибудь на мимике оправдается, что в упор не могла отшить сие чудо в перьях. Но напрасно надеялась секретарша. Шрам в этот трагический момент окончательно решил сделать в «Венкоме» на стенке доску почета «Те, кто нас достает». Чтоб секретарша больше никогда не ошибалась. И присматривал для доски подходящее место.
– Здравствуйте, Дора Мартыновна, – еле расслышал свой хрип Сергей, так энтузиазивно у него на душе заскребли кошки. Прикинул, не послать ли прямо здесь и сейчас эту медузу к праматери, но это ж столько вони поднимется! – Прошу в кабинет.
Зашел сам, не оглядываясь, оставил дверь нараспашку. Как эта пузатая стерва проссала, что именно сегодня Шрам осчастливит присутствием «Венком»? Не вчера, не завтра, а сегодня в двеннадцать дня? Не иначе, пятой точкой чует.
Шрам зашвырнул пальто на вешалку. Дора Мартыновна ввалилась следом, как к себе домой, особого приглашения не потребовалось. И два ее невзрачных поводыря вселились тоже, у каждого из кармана торчало по предвыборной листовке кандидата в муниципалы Сергея Шрамова. Шрам занял свое кресло, сейчас жутко неудобное, и первым делом дернул секретаршу по телефону:
– Соня, я для всех сгинул кромке Колодяжного, – это была липа лазурной закваски. Эти слова значили, что через три минуты Соня должна позвонить и нагнать туману, дескать. Высосанный из пальца Колодяжный срочно дергает на другой конец города.
– Сергей Владимирович, я вас поздравляю. Вы можете стать членом нашей партии хоть с завтрашнего дня, – круто начала сопредседатель партии Большого Скачка, бывший депутат Государственной Думы, действительный депутат Законодательного Собрания Дора Мартыновна Утевская, – Сейчас нам надо обсудить формальную сторону вопроса и перейти к финансовым подробностям, – даме так хотелось денег, что дыбом встал бюст. Обычно же грудь депутатши стелилась не как уши спаниеля, а как уши слона.
