Но выхода из этой тюрьмы, заполненной стерильной пустотой, он не видел.
Ему было двадцать семь, и он иссяк.
Ной перестал лить слезы на пишущую машинку. Он нет хотел, чтобы она заржавела. Она не имела ко всему этому никакого отношения.
Он свернулся калачиком на кровати и проспал весь день. Он проснулся в восемь часов и, на секунду забыв что он исписался, решил что-нибудь съесть. Но когда он снова вспомнил, что произошло вчера, он бросился в ванную, где его вывернуло наизнанку.
Потом он поплелся в крохотный кабинет рядом с гостиной, опасаясь взглянуть на заброшенную пишущую машинку, которая будет скалится на него всеми своими клавишами.
Но лишь у самой двери Ной осознал, что действительно слышит стук пишущей машинки. Этот звук он услышал как только встал с постели, но не обратил на него никакого внимания, решив что это галлюцинация, плод ночного кошмара.
А машинка действительно продолжала издавать свое яростное "тук-тук-тук". Это была его старая механическая "Олимпия". Ной не доверял электрическим машинкам. Они продолжали злобно шуметь, когда кто-нибудь делал паузу, чтобы привести в порядок свои мысли. И стоило кому-нибудь положить руки на клавиши чтобы выдать очередную порцию яркой, бессмертной прозы и на секунду остановиться, эта наглая тварь трещала, словно пулемет. Ною не нравились электрические машинки, он не доверял им и не потерпел бы в своем доме ни одно из этих бестолковых изделий...
Он замер, чувствуя, как в голову приходят безумные мысли. Он не мог больше писать, он никогда больше не будет писать, но его машинка продолжала весело стучать в комнате.
Ной заглянул в кабинет, хотя свет был выключен, он мог четко различить ее силуэт на специальном столике, который он сделал собственными руками - лунный свет беспрепятственно лился в окно. Он увидел, как крохотные черные точки скакали вверх и вниз по клавишам. Они взлетали вверх, вращаясь на фоне залитого лунным светом окна, затем исчезали в темноте, потом снова взлетали, крутили сальто и снова падали в темноту. "В моей пишущей машинке завелись блохи", - промелькнула в голове Ноя шальная мысль.
А его "Олимпия" трещала, словно пулемет.
Маленькие черные точки скакали по клавишам, и машинка работала со скоростью сто пятьдесят слов в минуту.
- Как пишется слово "некромант", с двумя "к"? - произнес высокий, тонкий, писклявый голос.
До Ноя долетело сдавленное "ох!", словно кто-то со всего маха врезался головой в дверь, потом, после секундной паузы, такой же высокий и тонкий, но, может быть, не такой писклявый голос произнес: "С одним "к", невежа!"
