— Куда вы всегда так торопитесь? — как-то спросил я.
— Домой. У меня много дел дома, — скороговоркой ответила она.
— Откуда эта девушка? — спросил я одного из дипломников.
Он поднял на меня усталые от напряжения глаза и грустно сказал:
— Не имею представления. Она какая-то дикая.
— Почему дикая?
— Она даже не комсомолка. «Действительно, дикая», — подумал я.
Я бы не сказал, что она была красавица. Девушка, как девушка. Вздернутый носик, темные каштановые волосы, изящная фигура. Глаза… Впрочем, о ее глазах я мог сказать совсем немного, потому что они всегда были закрыты очками. Чудовищные увеличивающие очки, и глаза Галины сквозь стекла казались огромными и неестественно голубыми.
Как это часто бывает, при исключительном трудолюбии и исполнительности Галина была стеснительной. В обеденный перерыв она удалялась в уголок и, раскрыв сумочку, извлекала из нее несколько бутербродов и торопливо ела, повернувшись ко всем спиной. Однажды я подошел к ней как раз в этот момент. Она сразу перестала жевать, застеснявшись. Мне стало неловко, и я отошел.
— Как вам нравится новая лаборантка? — спросил меня Касьянов.
— Какая-то дикая, — честно сказал я.
— А вы попытайтесь с ней поговорить. Толковая девчонка.
— Где вы ее откопали?
— Случайно. В одном НИИ. Кстати, мой милый мальчик, смотрите, что мне удалось сделать. Я проанализировал схему творческой деятельности одного так называемого талантливого художника. Смотрите, какая железная закономерность.
Я просмотрел столбец рекурентных формул и про себя позавидовал Касьянову. Умница, ничего не скажешь.
— Понятно? — спросил Алексей Георгиевич.
— Понятно.
— То-то. Скоро я напишу вам уравнения всех ваших эмоций, чувств, увлечений, чего хотите. Хватит дурацких и беспомощных «и так далее».
Я не стал продолжать разговор, потому что в это время в голову мне пришла интересная мысль. Я знал, что многие наши сотрудники поддакивали Касьянову просто из почтительности. Как-никак, человек с мировым именем. Союзников в споре с ним у меня не было, а поддержка мне была очень нужна. Хотя бы одного единомышленника. Так сказать, создать бы единый фронт из двух-трех человек! Я сердито посмотрел на самодовольного старика. Чувствовалось, что у него было настроение со мной поспорить. «Я найду союзника, — решил я. — Посмотрим, что думает Галина Гурзо». И в этот вечер мне показалось уместным как-нибудь задержать Галину в лаборатории и узнать, на чьей она стороне.
