Кравцов положил в кашу масло, посолил ее, заварил чай и вышел из камбуза в тот самый момент, когда Уилл поднялся на палубу. Кравцов вяло отсалютовал ему рукой, Уилл кивнул, стянул с головы белую резиновую шапочку, согнал ладонями воду с загорелого тела и сказал:
— Сегодня очень теплая вода.
— Кто бы мог подумать, — буркнул Кравцов.
Они завтракали под навесом. Уилл словно бы и не заметил гречневой каши. Он надрезал булку, зарядил ее толстым ломтем ветчины и налил себе в стакан чага и рома.
— Напрасно вы не едите кашу, — сказал Кравцов.
— Спасибо. В другой раз, — спокойно ответил Уилл. — Как вы спали?
— Плохо. Меня мучили кошмары.
— Не читайте на ночь журналов на испанском.
— Лучше заниматься испанским, чем лепить из пластилина отвратительных гномов.
— Да, — сказал Уилл, отхлебывая чай с ромом. — Мне пока не удается вылепить вас. Может быть, потому, что я по совсем ясно представляю себе вашу духовную сущность.
— Духовная сущность? — Кравцов, ухмыльнувшись, посмотрел на короткий седоватый ежик Уилла. — Хотите, расскажу сказку? Заяц спросил у оленя: «Зачем ты носишь на голове такую тяжесть?» — «Как зачем? — отвечает олень. — Для красоты, конечно. Терпеть не могу тех, кто ходит с пустой головой». Заяц обиделся и говорит: «Зато у меня богатый внутренний мир».
— Теперь я расскажу, — сказал Уилл, окутываясь дымом. — Один ирландец попал в лапы к медведю. «Вы хотите меня съесть?» — спросил он. Медведь сказал: «Да, я вас съем». Ирландец говорит: «Но как вы будете есть меня без вилки?» Медведь был очень самолюбив, не хотел признаться, что не знает, что такое вилка. Думал, думал и говорит: «Да, вы правы». И отпустил ирландца.
— Это все?
— Да, это все. Кравцов хмыкнул.
— Слабина каната — пятнадцать миллиметров, — сказал он, помолчав.
Уилл выколотил пепел из трубки и сплюнул в ящик с песком.
— Полезем вниз, парень. — С этими словами он встал и неторопливо направился к вышке.
Кравцов поплелся за ним, глядя на его крепкие волосатые ноги и аккуратную складку на светло-зеленых шортах.
Они отвалили тяжелую крышку люка в палубе и спустились под пол буровой вышки. Здесь было темно и душно. Кравцов включил свет.
Перед ними был верхний край обсадной колонны, увенчанный набором превентеров,[1] сквозь которые уходила вверх бурильная труба.
Уилл постоял в раздумье, потом залез на верхний фланец, вытащил линейку и замерил расстояние до подроторных брусьев.
— Ну, что вы обнаружили? — спросил Кравцов.
Уилл спрыгнул вниз, снова осмотрел превентеры, забормотал себе под нос:
