— Нет, — сказал Уилл. — Надо поднимать обсадную колонну на крюке. Как можно быстрее.
— Правильно, — поддержал Кравцов. — Тогда она перестанет плясать.
— Это опасно! — запротестовал Штамм. — Я не могу дать согласия…
— Опасно, когда человек неосторожный, — сказал Али-Овсад. — Я сам смотреть буду.
Все взглянули на Брамулью.
— Поднимайте колонну, — сказал чилиец. — Поднимайте и режьте. Только поскорее, ради всех святых…
Плот трясло, как в лихорадке.
Али-Овсад встал у пульта главного двигателя, крюк пошел вверх, вытягивая обсадную колонну. Поскрипывали тросы, гудело голубое пламя.
— Давай, давай! — покрикивал Али-Овсад, зорко следя за подъемом. — Мало осталось!
Отрезанные куски трубы рушились на мостки. И вскоре, когда колонна была достаточно высоко поднята над грунтом, тряска на плоту прекратилась.
А потом — над океаном уже сияло синее утро — из скважины полезли бурильные трубы, выталкиваемые загадочной силой. Плазменный резак не действовал, как и прежде, газовый резал медленно. Но теперь можно было установить горелку на автомат круговой резки. Автомат полз вверх на одной скорости с трубой, режущая головка шла по кольцевой направляющей вокруг трубы. Закончив рез, автомат съезжал вниз и снова полз рядом с трубой…
Но скорость самоподъема росла и росла, автомат уже не поспевал, резы получались косые, по винтовой линии. Пришлось остановить автомат и резать вручную, сидя в люльке, подвешенной к крюку вспомогательного подъемника.
Газорезчики часто сменялись, их изматывал бешеный темп работы, да и дни стояли жаркие. Транспорт с трюмами, набитыми трубами, ушел, но палуба вокруг буровой уже снова была завалена обрезками труб.
На всю жизнь запомнились людям эти дни, заполненные раскаленным солнцем, сумасшедшей работой, влажными испарениями океана, и эти ночи в свете прожекторов, в голубых вспышках газового пламени.
На всю жизнь запомнился хриплый голос Али-Овсада — боевой клич:
— Давай, давай, мало осталось!
Гидросамолет прилетел на рассвете. С немалым трудом переправили на плот ящики с фотоквантовой установкой ФКН-6А.
Кравцов полистал инструкцию. Да, установка была ему знакома, она проста в употреблении, но, кажется, пускать ее в ход уже поздно…
Двести метров бурильных труб осталось в скважине. Сто пятьдесят…
Али-Овсад велел снять люльку: опасно висеть наверху, когда лезут последние трубы.
Сто двадцать… Восемьдесят…
Восток полыхал красным рассветным огнем, но никто не замечал этого, плот по-прежнему был залит резким белым светом прожекторов. Рабочие всех четырех бригад заканчивали расчистку прохода от обрезков труб. Это Брамулья так распорядился: возле буровой дежурил открытый «газик», чтобы, в случае опасности, вахтенные газорезчики могли быстро отъехать к краю плота.
