Кожа Лилит была прохладной и гладкой, как у молодой лягушки. Её убегающий взгляд, вытянутые трубочкой губы, бурно дышащее тело, тонкие руки, более тонкие у плеча, чем у локтей, — всё вдруг надвинулось на него, подобно дождевой туче. Коленам передалась дрожь земли. Это мгновение было похоже на вспышку зажжённого небесного корня — молнии: длинно и коротко. Оно спутало время.
Когда оба очнулись, мешок с рассыпанными плодами лежал в одной стороне, а дротики Одама — в другой. Но они долго ещё не могли разомкнуть объятий и лишь много времени спустя порознь вернулись в стойбище.
Долгое отсутствие Лилит и Одама не было никем замечено. Племя гудело в необыкновенном волнении: лесному плену приходил конец! Погоня за зверем увела троих охотников так далеко, что вдруг они увидели между деревьями просвет.
Сначала никто из них не понял всего значения того, что открывалось постепенно перед их глазами. Они только заметили, что почва становится суше; вместо высокоствольных деревьев с непроницаемой кроной стали попадаться обширные поляны, стволы уже не были покрыты густым мертвенно-бледным мхом, на котором дрожали невысыхающие капли; щебёнчатая песчаная земля хорошо впитывала излишнюю влагу.
Идти становилось всё легче. Какие-то новые запахи просачивались в воздух: исчезла гнилая сырость болотистых ям, покрытых кувшинками. Дремучий лес, в котором блуждало несколько поколений Табунды, редел, расступался...
Охотники остановились, настороженные и смущённые. Преследуемый зверь ушёл; они вспомнили об этом много позже. Перед ними уже не было деревьев, а лишь невысокая стена кустов. Несмотря на то что рассвет едва наступил, какое-то копытное животное уже паслось в их гуще, хрустя листьями и сочными ветвями. Охотники стояли с подветренной стороны.
Но вот один из них сделал шаг вперёд. Невидимое животное с фырканьем метнулось в сторону. Мужчина Табунды, тот, что сдвинулся с места первым, упрямо сведя брови, узкие и острые, как лезвие каменного ножа, безрассудно устремился вперёд. Мгновение — он исчез за кустами.
Двое других не последовали за ним; не все рождаются героями. Тот, кто ушёл, был виден ещё некоторое время за кустами. Он казался высоким, хотя был только сухощав, как и все мужчины племени. Лицо его обрамляла негустая бородка, скрывавшая худобу щёк. Камень в форме рыбы с дыркой, просверлённой током воды, надетый на толстую жилу, лежал ниже углубления на шее. Сейчас эта ямка бешено пульсировала. Он уже знал, что отныне среди племени ему будет имя Вышедший Из Леса. Потому что он в самом деле первым достиг его пределов.
